От солдата до генерала. Воспоминания офицера-связиста об управлении войсками в военных кампаниях Третьего рейха. 1939—1945 - Альберт Праун

когда в телефонной трубке ты слышишь дыхание и покашливание собеседника. Я осмотрел аппарат командующего и, к моему ужасу, обнаружил, что его претензии полностью обоснованы. Начальник эксплуатации службы связи имел в своем распоряжении, непонятно для каких целей, полдюжины аппаратов, подключаемых параллельно для подслушивания разговоров. Это касалось начальника штаба; начальника оперативного отдела и его помощника; офицера, ведущего журнал боевых действий; офицера связи Главного командования сухопутных войск и начальника эксплуатации службы связи.

1 сентября русские перерезали под Семеновкой основной полевой кабель группы армий. Поблизости русские самолеты сбили два «Юнкерса-52». Солдаты танкового полка спасли летчиков, вытащив их из пылавших машин. Майор Штамм приказал оборудовать мне в «Опель-Блитце» канцелярию вместе со скамьей для сна. После девяти тяжелых недель я впервые мог спать без одежды. Только 9 сентября командный пункт 2-й танковой группы перебазировался из Большой Александров™ (Александрова) через Новгород-Северский и Воронеж[107] в Кролевец, где мы расположились в лесу поблизости от дома лесника. Командир корпуса зенитной артиллерии, генерал, был награжден Рыцарским крестом. Я нажил в его лице врага: Мёльдерс, истребительная авиационная эскадра которого не могла обеспечить быструю работу службы оповещения, просил о том, чтобы отделения радиосвязи оперативно сообщали ему об обнаружении вражеских истребителей. Мы помогли ему в этом. Я простодушно полагал, что с этим может справиться сам зенитный корпус с таким большим количеством своих радистов. Мое мнение не было принято во внимание, потому что они не намеревались поощрять конкуренцию. Думали только в узких рамках. В 24-м танковом корпусе в Ксендовке я встретил капитана Хаммершмидта, отвечавшего за проведенную в деревню связь. Русские истребители обстреливали местность из пулеметов. Погода была отвратительная, шел дождь. К тому же русские бомбили Новгород-Северский, их артиллерия также обстреливала город. Были постоянные повреждения на линиях связи. Штаб 46-го танкового корпуса снова перешел в подчинение армии. Дожди превратили плохие дороги в непроезжие. Повсюду можно было видеть застрявшие машины, колонны медленно двигались друг за другом. Тягачи с трудом вытаскивали грузовики из грязи. Войска и техника испытывали страшные нагрузки. Несмотря на это, 24-й танковый корпус шел с боями вперед, взял Конотоп, Ромны и Бахмач. До 7 сентября было захвачено 40 тысяч пленных. Войска связи старались не отставать от наступавших частей.

Если подразделения еще не прибыли, генерал-полковник Гудериан по несколько ночей не покидал командного пункта, с линии фронта по радиосвязи отдавал свои приказы, которые подполковник барон фон Либенштейн передавал далее в тыл в дивизии. В штабе группировки был как-то подан на ужин карп. Необычный деликатес – как мне стало известно впоследствии – был приготовлен на касторовом масле. Результат оказался предсказуемым. Полночи штаб бегал под дождем в отхожее место. На следующий день помогла выздороветь манная каша.

В воскресенье 14 сентября штаб переехал, пройдя через Батурин и Митченки, в Конотоп. Украинцы вышли на улицы, одетые по-праздничному, иные наблюдали за проходившими колоннами. Случайно были найдены несколько женщин, грабивших лавки. У нас были другие важные дела, чтобы беспокоиться об этом. Во второй половине дня мы с капитаном фон Бракелем посетили лагерь для военнопленных. Капитан среди тысяч пленных попытался отыскать украинцев, чтобы дать им понять, что если они будут соблюдать дисциплину, то, возможно, их освободят. Оказалось, что все они украинцы. Дерзкие налеты русской авиации на город становились все назойливее. 15 сентября немецкие истребители сбили шесть медленно летевших бомбардировщиков.

16 сентября мы со штабом прибыли в Ромны, куда рота Фрица уже проложила полевой кабель. Нам удалось дозвониться до командования трех танковых корпусов и группы армий «Центр». Я приказал двум отделениям строительных частей отремонтировать телефонную неизолированную линию русских вдоль участка шоссе Ромны – Лохвица – Дубны в надежде, используя эту линию, помочь замкнуть кольцо окружения и затем связаться по телефону с наступавшей с юга 1-й танковой группой генерал-полковника фон Клейста. 17 сентября я выехал в Лохвицу посмотреть, как идет работа. Небольшой завтрак был заказан князем Мирским в ресторане, где мы сидели среди немецких офицеров и русских врачей с медсестрами. Затем я проехал через ничейную землю в Дубны, у Сенчи (юго-западнее Лохвицы) мне встретились части 25-й моторизованной дивизии и 9-й танковой дивизии, на машинах которой стояла буква «К», указывавшая на фамилию командующего танковой группы – Клейста. Кольцо окружения вокруг русских армий в сражении за Киев замкнулось. Я испытал жутковатое чувство, когда на обратном пути в темноте ехал вдоль молчащих колонн тысяч русских военнопленных. Телефонная связь, проложенная вдоль линии фронта, между двумя танковыми группами (1-й Клейста и 2-й Гуд ериана), находилась в полном порядке. Оба начальника Генеральных штабов – барон фон Либенштейн и Цейцлер – могли говорить друг с другом. Я разговаривал с моими товарищами полковником Вагнером из 1-й танковой группы и полковником Фреде, командиром полка связи танковой группы Клейста.

После краткой ночевки у моих телефонистов мы столкнулись у Сенчи с огромнейшим стадом из тысяч голов крупного рогатого скота, лошадей и овец, которое гнали из котла на запад. Пастух в черкеске с газырями на коне позволил себя сфотографировать и просил прислать снимок по его адресу. Поблизости находился новый покинутый сахарозавод, якобы крупнейший в Европе, с квартирами для рабочих и их семей. Я вернулся в Ромны как раз тогда, когда на город началось наступление русских с южного и восточного направлений. Со сторожевой вышки тюрьмы генерал-полковник Гудериан вместе с офицерами штаба, среди которых был и я, наблюдал за ходом этого наступления и нашей обороной под командованием подполковника Траута.

Мы видели, находясь под вражеской бомбежкой, наступавшие эскадроны 9-й русской кавалерийской дивизии, наши зенитные батареи, ведущие огонь из 88-мм орудий, части 41-го пехотного полка из Амберга с командиром Траутом. Город остался за нами.

Связь с группой фон Клейста вновь прервалась. К сожалению, на юге потерялись два отделения полка связи. Ночью рота радиосвязи обер-лейтенанта Кюна усилила меры предосторожности. Генерал барон фон Гейр попросил генерал-полковника Гудериана перенести назад его командный пункт, поскольку он не мог ручаться за его безопасность. 19 сентября мы вернулись в Конотоп. Во время перехода нас бомбила русская авиация. У нас потерь не было. Мы расположились под надежным прикрытием расположенной впереди дивизии, готовые к наступлению в направлении Орел – Брянск. В Ромнах 22 сентября был ранен капитан Фриц. Потери его роты были: 1 убитый, 8 раненых и 12 сгоревших машин. Количество пленных в сражении за Киев достигло 290 тысяч человек, позднее оно выросло до 665 тысяч[108]. Танковая группа Гудериана перегруппировалась для наступления в северо-восточном направлении. Полк связи