Маникюр для покойника - Дарья Донцова

– Давно Ростислав вступил в права? –поинтересовалась я.

– В конце октября, – безмятежноответила Злобина.

Домой я влетела около восьми, усталая, злая иголодная. Собаки носились по прихожей, беспорядочно лая. Велев им заткнуться, явтащила неподъемные хозяйственные сумки и грохнула их на пол у холодильника.Сегодня повезло необычайно, купила форель всего по шестьдесят пять рублей закилограмм и получила рецепт засолки этой рыбы.

– Просто семга получится, –тарахтела торговка, бросая тушку на весы.

Я вытащила ручку, блокнотик и приняласьзаписывать. Давно поняла, поваренные книги полная чепуха, там такое пишут!Например, «сварите мясо до готовности»! Ну как, скажите на милость, определитьготовность неопытной хозяйке? А мне так здорово объяснила тетка в автобусе,когда плюхнулась рядом на сиденье, держа на весу капающий красными каплямипакет.

– Да потычь вилкой, будет хорошо входить,и готово!

Стоя у плиты, я смешала три столовые ложкисоли и две – сахарного песка. Потом принялась посыпать аккуратно нарезанныеломтики смесью и заливать маслом «Олейна». Интересно, это правда будет вкусноили жуткая дрянь получится? На гарнир к котлетам можно отварить вермишель. Яоткрыла красивый целлофановый пакетик, где лежали аккуратные снежно-белыеракушки. До сих пор на моем пути попадались только желтоватые макаронныеизделия, но торговец, всучивший пачку, хриплый мужик с опухшими глазами икрасным носом, радостно возвестил:

– Бери, натурально из Англии прибыли,видишь, написано: «Маде ин Лондон». Первый день торгую, да что там день, тебепервой продаю, небось вкусные! Англичане все-таки, не турки.

Честно говоря, выглядел английский продуктстранно и абсолютно не имел запаха. Решив, что макароны всегда макароны и приотсутствии масла, мяса, муки и кетчупа все похожи друг на друга, я бухнуласодержимое пачки в кастрюльку…

– Лампочка, – донеслось из коридора, –ты дома?

– Дома, дома! – крикнула я и вышла вприхожую.

Там Кирюшка тихонько ставил сапоги вботиночницу. Так, дело плохо. Симпатичный комодик служит в нашей семьелакмусовой бумажкой. Если Сережка, влетая в квартиру, швыряет ботинки наполочку, значит, получил разнос от начальства или опять потерял бумажник.Юлечка заглядывает в ботиночницу, только поругавшись с мужем, а Кирка – получивпару двоек. Обычно он вносится в прихожую, швыряет на стул куртку, ранец иразбрасывает ботинки в разные стороны: правый оказывается у вешалки, левый –возле входа в кухню.

Но сегодня, тихий и какой-то прибитый, онаккуратно надевал сапожки на колодки.

– Ну, – велела я, – быстроговори, в чем дело? Селена Эженовна «лебедя» вкатила?

– Не-а, – помотал головойКирка, – она теперь ласковая, как ручная жаба, у меня в полугодии можетдаже «пять» выйти.

– Тогда что? Стекло разбил? Поругался сприятелем?

Кирюшка вздохнул, сел на стул и принялсявводить меня в курс дела. Прежняя учительница музыки, старенькая КатеринаАндреевна, совершенно не придиралась к детям. Стояла у доски и бубнила свое:до-ре-ми-фа-соль… А школьники тем временем мило проводили время: кто читалдетективы, кто делал уроки на следующий день. Единственное было условие –полнейшая тишина. Если в классе начинались разговоры, Катерина Андреевнастрашно переживала, а расстраивать старушку никто не хотел. Пожилая учительницащедрой рукой ставила всем сплошные пятерки, приговаривая: «Хороший мальчик,тихо сидишь, не болтаешь».

Естественно, что по музыке они ничего незнали, но кому нужен этот дурацкий предмет в наше время компьютеров, CD-дискови магнитофонов…

Но в конце октября милая бабуля заболела, и ееместо заняла климактерическая дама лет пятидесяти со змеиной улыбкой. Новаяпреподавательница велела тут же завести нотные тетради и принялась вызывать кдоске, охапками раздавая двойки. У Кирки их стоит уже двенадцать штук. СегодняЛариса Захаровна сказала:

– Вот что, Романов! Во-первых, пустьпридет мать, а во-вторых, изволь к завтрашнему дню написать тест. На, выполнишьдома.

Кирюшка взял в руки тоненькую брошюрку ипросто окаменел. Двести пятьдесят четыре вопроса! И каких! Чем отличаетсякантата от оратории? Сколько позиций у скрипки? Какая бывает песня? Назовитенаиболее известные произведения Сельвинского…

– Стравинского, – поправила я.

– Ну перепутал, – зашмыгал носомКирка, – один шут! Стравинский, Сельвинский. Все равно мне на этот тест вжизни не ответить! Поставит «два» в полугодии.

– Не рыдай, – велела я, – онаже твой почерк не знает?

– Нет.

– Вот и отлично. Сейчас поужинаем, яотвечу на все вопросы, завтра сдашь, а в школу схожу, улажу твою беду.

– А ты все это знаешь? – поразилсяКирка. – Про симфонический оркестр, дирижера и арфу?

Я усмехнулась:

– Про арфу особенно, видишь ли, язаканчивала консерваторию и даже умею играть на этом отвратительноминструменте.

– Лампочка, – жарко зашепталКирюшка, – Лампушечка, любименькая, спаси меня. А я квартиру бесплатноубирать стану…

– Ладно уж, – засмеялась я, –пошли ужинать, подлиза!

На плите вовсю кипела кастрюля. О, черт,совсем забыла про макароны, надеюсь, они не превратились в лохмотья.

Я быстренько стала сливать воду в дуршлаг ичерез секунду поняла: что-то не так. Из кастрюльки лилась мутноватая, слегкапенящаяся жидкость с очень слабым запахом одеколона… Наконец показалось… пустоедно! Макароны просто исчезли! Милые белые ракушки, вкусный продукт, сделанный вАнглии, лапша высшего качества… Неужели растворились без следа?

В полном изумлении я глядела в пустой дуршлаг.Да, такого со мной еще не случалось.

– Ты это варила? – спросил Кирка,показывая пустой пакет.

Я удрученно кивнула. Внезапно мальчишказахохотал в голос.

– Очень смешно, – обозлиласья, – между прочим, вермишель растворилась из-за того, что заболталась стобой!

– А вот и нет, – продолжалвеселиться Кирка, – это ни при чем! Мыло всегда в воде разлагается!

– Мыло?!!

– Ага, – ржал Кирюшка, – гляди,тут же все написано.

И он ткнул грязным пальцем в пакет. Я молчасмотрела на латинские буквы.

– Лампушечка, – поинтересовалсяКирка, – ты английский-то знаешь?