Странник поневоле - Борис Долинго

– Конечно, – нарушил небольшую паузу король, – когда я услышал от барона рассказ о вашем оружии, я сразу же хотел поставить условие, что вы обязаны помочь нам и в боях против герцога Карла. Ведь вы один могли бы стоить всего войска его рыцарей…

Богдан взмолился:

– Ваше величество! Я же объяснял досточтимому барону, что у меня очень мало зарядов…

Хруодланд махнул рукой, обрывая готовую сентенцию Богдана:

– Полно! Не повторяйте мне то, что тоже рассказывал мой верный Тассилон, на слова которого я полностью полагаюсь. Я всё понимаю, и тоже считаю, что это неразумно. Даже если считать, что вы какой-то разведчик из иного мира – какой смысл? Да, можно было бы попытаться заставить тебя показать нам пути туда, добыть оружие в должном количестве, и так далее. Но я и тут согласен с бароном – что нам делать в мире наших предков после стольких лет? Кроме того, Тассилон рассказывал вам о наших подозрениях относительно наказаний от Создателя для тех, кто пытается придумать что-то, чего люди ещё не делали? Были примеры таких кар.

Землянин утвердительно кивнул.

– Так вот, – продолжал король, – если вы могли бы даже дать нам такое оружие, не обернётся ли такое новыми и более ужасными карами со стороны Создателя, понимаете? Мне совсем не хочется навлечь какую-то ужасную беду на свой народ.

Богдан вскинул брови: Хруодланд почти точно передал его собственные страхи и сомнения.

Король вздохнул:

– Поэтому будем делать что должно, пусть всё идёт своим чередом. А вот от вашей помощи в деле секретной посольской миссии к великому князю Болеславу мы не откажемся. Напротив, будем весьма настаивать на ней, – подчеркнул его величество довольно жёстко. – Но опять же повторяю: помогите нам сейчас в этом – и сможете рассчитывать на нашу дружбу во все времена, до скончания наших дней и в любых ситуациях.

– Поверьте, я всё понял, ваше величество! – поклонился Богдан. – И уверяю вас, я безмерно ценю ваше расположение и расположение ваших придворных. Если откровенно, я готов приступить к выполнению сего поручения хоть сейчас – я чересчур засиделся в этих покоях. Нет, я не хочу сказать, что недоволен вашим гостеприимством, – поспешил добавить он, – но мне хочется на волю.

Король переглянулся с Тассилоном, и они засмеялись, впрочем, совсем необидно для Богдана.

– Скоро вы будете иметь такую возможность. Но пока у нас бал, который продлится ещё два дня. Увы, по причинам, которые барон вам изложил, и особенно после произошедшего инцидента, ваше присутствие там нежелательно и, возможно, даже опасно для вас. Не будем рисковать ничем. А через два дня гости разъедутся…

– Прошу прощения, ваше величество, – вставил Тассилон, кланяясь, – я хочу, чтобы барон Богдан правильно понимал: отъезд всех наших гостей займёт ещё дня два, не меньше.

– Да, разумеется, – согласился король. – В общем, дня через четыре вы сможете спокойно приступить к подготовке к вашему путешествию в Святославию. В течение же этого времени, уверен, вам лучше не показываться никому на глаза.

Богдан чуть не застонал: ещё четыре дня в заточении! Но он промолчал и лишь сдержанно поклонился.

Хруодланду понимающе вздохнул:

– Вижу, что вам тяжко, но потерпите – это для вашего же блага, уверяю! Дело не только в шпионах Карла – дело теперь уже в первую очередь в вашем враге рыцаре Вайке и его друзьях. Я могу, конечно, отрубить ему голову… – король неожиданно хохотнул.

Засмеялся и Тассилон, и даже Богдан усмехнулся.

– …Но меня не поймут: по нашим обычаям, не преступая ничего, я мог лишь изгнать его с празднества. Его друзья не участвовали в стычке с вами во время завтрака. Поэтому меня осудят, если я стану изгонять заодно и их. А покажись вы на всех торжествах открыто – мне придётся приставить к вам охрану: не ровён час, дружки Вайка пырнут вас кинжалом. Тогда я, разумеется, смогу наказать их, но только тогда. Как вы понимаете, нас подобный исход не устраивает.

– Да-а, – вздохнул Богдан, – и у вас пресловутая презумпция невиновности.

– Простите? – на лицах короля и Тассилона одновременно появилось удивлённое выражение.

Богдан объяснил:

– Вот у нас так: бывает, наши стражи порядка знают, что вот этот господин – вор и мошенник, а ничего сделать не могут.

Глаза короля и начальника его охраны раскрылись ещё шире:

– Как же это возможно, если знают?!

– Я и говорю, что у вас так же, чему вы удивляетесь? Если этот преступник не схвачен с поличным на месте преступления, то его не могут арестовать по одному лишь подозрению. Было такое, когда людей сажали и казнили по одним лишь доносам, но подобные времена прошли, слава богу. Теперь никто не может в принципе осудить невиновного. Конечно, случаются нарушения закона, но ведь это уже само по себе – противозаконно, если выяснится в конце концов, что пострадал невиновный.

Хруодланд задумчиво пожевал губами и переглянулся с Тассилоном.

– Простите, барон Богдан, – заметил начальник охраны, – но в ваших словах, не сочтите за бестактность, есть противоречие. Вы сказали, что ваши стражи знают, что некто – вор и мошенник. Так почему же они не могут его схватить?

– Вы же не можете по вашим обычаям хватать дружков Вайка, пока они меня не проткнут кинжалом или мечом! – с некоторым сарказмом возразил Богдан. – По-моему, очень похоже. У нас имеется в виду, что часто некие главари... э-э… банд не крадут или убивают сами, а действуют через подручных. Но если на суде нет свидетелей, а тот, кто исполнял волю главаря, всё берёт на себя, то, сами понимаете, как при таком подходе наказать главного организатора?

Король немного подумал, покрутил пальцами в воздухе и кивнул:

– В ваших словах есть разумное зерно. Но тогда получается, что законы у вас странные.

– Ваше величество, но и у вас же, повторяю, очень схоже! – продолжал спорить Богдан. – Ну, вот вы уверены, что дружки Вайка меня зарежут – так посадите их за решётку или хотя бы выгоните из замка! Вы же уверены! А я с удовольствием поучаствую в торжествах. Поверьте, мне очень интересно было бы!

Король посмотрел на него как-то сурово, и Богдан подумал, что перегнул палку, слишком запросто выговаривая Хруодланду и не слишком почтительно обращаясь к такой особе. Однако Хруодланд промолчал и только кивнул Тассилону, словно передавая тому слово.

– Как же вы не понимаете, уважаемый Богдан, – укоризненно сказал барон, – что его величество не может всем придворным объяснить, кто вы такой и почему он взял вас под своё покровительство. Мы уже обсуждали это не раз! Король не может действовать несправедливо, а действия, о которых вы говорите, будут расценены как несправедливость. Рыцарские роды, которые мы сейчас упоминаем, и так, как нам известно, настроены на сближение с герцогством. Для чего же создавать лишнюю напряжённость и плодить смуту, давая поводы обвинять короля в несправедливости? Да и вашу персону мы тоже по понятным вам причинам договорились не выставлять напоказ – вам ещё предстоит долгий путь в Святославию. Чем меньше будут о вас помнить, тем лучше. Я и так жалею, что разрешил вам быть на завтраке короля.