Рождество на острове - Дженни Колган

Он оказался куда ближе, чем она ожидала. Вообще-то, он стоял прямо перед ней, и Лорна отчаянно смутилась из-за того, что он видел, как она прыгала, чуть ли не плясала, думая, что вокруг никого нет.

– О бог мой… – выдохнула она. – Э-э-э… Доктор Хассан… Привет.

Он даже не повернулся, чтобы посмотреть на нее, и Лорне тут же стало хуже. Его большие карие глаза смотрели на горизонт.

– Привет, – ответил он. – Извините. Я гулял с собакой миссис Лаэрд.

Но он не гулял, подумала Лорна. Он просто стоял на месте, глядя на море.

– Кого-то ждете? – спросила она шутливым тоном и тут же пожалела об этом.

– Да, – ответил Сайф.

Он казался смущенным, словно сказал нечто такое, чего говорить не следовало.

Оба неловко замолчали.

– Так как у вас дела? – спросил наконец Сайф. – Выглядите вы лучше.

Лорна прикусила губу. Ее рассердило то, что он это заметил.

– Ну-у… – протянула она. – Да, неплохо.

– Вы понимаете, что если бы вы начали принимать снотворное, то стали бы от него очень… как это сказать? Как с похмелья. Оно вызывает по утрам именно такое ощущение.

– Вы не на работе, – внезапно заявила Лорна с легкой полуулыбкой.

Он выглядел таким серьезным, стоя здесь, на пляже…

– Пойдемте, – предложила она. – Такой прекрасный день! Пойдемте в воду!

Сайф недоуменно моргнул, глядя на нее:

– Вы это серьезно?

– Но это чудесно!

Она попыталась слегка плеснуть водой в его сторону. Сайф отступил назад, а Лорна вдруг испугалась, что чем-то его расстроила.

А потом случилось нечто абсолютно удивительное. Сайф засмеялся.

– Да она… она же ледяная! – воскликнул он.

– Может, вы просто слабоваты, – возразила Лорна.

И он снова улыбнулся. Она ни разу не видела его улыбки и не думала, что он умеет улыбаться.

А он вдруг сбросил ботинки и шагнул прямиком в ледяной прибой.

Сайф и сам не понимал, что делает. Все дело было в ее смеющемся лице. Оно показывало, что некто всерьез принял его совет, и это помогло. В воздухе уже витало свежее тепло начала лета. И возникало ощущение, что мир обновляется.

Там, где вырос Сайф, ничего такого не было. Там было множество пышных цветов в середине лета. Многие, вроде бугенвиллеи, наполняли дворы ярким цветом. И еще там, конечно, были апельсины и лимоны. Но не было такого постепенного появления зелени на земле, смягчавшей остров, до того казавшийся голым и диким. Каждый день оттенки становились глубже и мягче. Поначалу Сайф даже не замечал молодой листвы, травы, которая понемногу появлялась под ногами. А теперь мир словно проснулся, а он этого и не осознал вовремя.

Отчасти ему была ненавистна смена времен года, такая отчетливая здесь. И свет был ошеломительным. Сайф чувствовал себя уходящим все дальше с каждым долгим вечером. Время торопливо подталкивало его вперед, унося прочь от всего того, что он знал. Но он не мог сожалеть об этом в такое утро, как сегодня, видя смеющуюся девушку в волнах. Ему не хотелось постоянно быть унылым. Ему нравилось то, что он вырос в мультикультурном мире, в расслабленном Бейруте со всеми его опасностями. Он женился по любви и вернулся, чтобы осесть в сонном, набожном Дамаске, земле своих предков. А потом…

Ох, как же он тосковал по тому человеку, которым когда-то был!

Теперь Сайф входил в ледяную воду, в тысячах миль от дома, смеялся и старался увернуться от трех задыхающихся от восторга собак. Он плеснул водой в Лорну, радуясь тому, что видит ее на свежем воздухе и что она выглядит в миллион раз лучше, чем когда приходила в его кабинет. Она тоже плеснула на него водой, почти не чувствуя холода, потому что солнце за ее спиной поднималось все выше, обещая один из самых прекрасных дней. Она умудрилась намочить Сайфа, он взвизгнул, смеясь, и тут они замерли.

Лорна почувствовала, как у нее перехватило дыхание.

– Ой, извините! – проговорила она. – Не смогла удержаться.

– Вам абсолютно не за что извиняться, – сдерживая улыбку, ответил Сайф. – Это что, традиция здешних островов?

– Считайте, что вас окрестили, – сказала Лорна, но тут же замолчала и вышла из прибоя. – Э-э-э… простите.

– Не беспокойтесь, мисс Маклеод, – покачал головой Сайф. – Я из Дамаска. Мы там практически язычники. – Он стряхнул капли воды с волос и окинул ее взглядом. – А вам определенно стало лучше.

Щеки Лорны ярко горели.

– Вам тоже, – дерзко откликнулась она и увидела, как Сайф растерянно моргнул.

– Теперь я не считаю вас больше своей пациенткой, – ответил он.

– Спасибо, – кивнула она. – И зовите меня просто Лорной.

– Сайф, – серьезно представился он, и Лорна усмехнулась.

А потом его взгляд вдруг снова убежал к горизонту, и это было похоже на то, словно захлопнулись ставни. Но теперь Лорна понимала. Он не гулял. Он ждал.

Они медленно возвращались по мягкому белому песку, уже отстранившись друг от друга.

– Ваша семья… – начала было Лорна, но Сайф остановил ее, быстро качнув головой.

Они помолчали.

– Ладно, я, пожалуй, пойду, – сказала она наконец. – Приготовлю отцу завтрак.

– Рад был повидать вас, – сказал Сайф. – Хотя я теперь наверняка подхвачу плеврит.

– Вы сможете его вылечить, если ничего не будете делать и ложиться в постель в девять вечера, – нахально ответила Лорна.

– Гм… – протянул Сайф, и уголки его губ слегка приподнялись.

Они пошли в разные стороны, а собаки еще некоторое время прощались.

После того они удивительно много раз еще встречались на пляже, а иногда и плескались в воде. Но только в ясную погоду. Лорна на погоду внимания не обращала, но Сайфу по-прежнему не нравился непрерывный дождь, и он предпочитал в такие дни не выходить без надобности из дома. Они немножко болтали – о том о сем. Лорна много рассказывала ему о Муре, про то, каков их остров. И немножко учила его гэльскому языку, что потом невероятно удивляло его пациентов.

Сам Сайф не слишком много говорил. Или, скорее, он осознавал, как стосковался по простой дружбе, и он был хорошим слушателем. Ему было интересно все, что Лорна могла рассказать. Но он ничего не говорил о том, как очутился здесь или как все это произошло. Сайф мог немного поговорить о Дамаске, о его нарядных площадях и поздних ужинах – ему казалось странным, что маленький ресторан у пристани закрывался в восемь вечера. Дома он привык ужинать в одиннадцать. И еще ему нравилось говорить о вольных студенческих днях в Бейруте.

Но при этом он никогда не упоминал своих родных: ни родителей, ни братьев или сестер, ни жену. Он не носил кольца, но Лорна знала, что это ничего не значит.