История Венецианской республики - Джон Джулиус Норвич

Между тем поведение Франческо да Каррара подтверждало худшие подозрения венецианцев. Он возводил одну крепость за другой вдоль Бренты, где решил основать собственные соляные копи. Венеция, чья монополия на производство соли со времен основания республики приносила ей огромный доход,[159] заявила решительный протест. Каррара тут же вспомнил о своем давнем союзе с королем Венгрии и совсем растерялся, когда Людовик, вместо того чтобы поддержать его, предложил услуги посредника. Обсуждение, такое яростное, что временами в зале Большого совета обнажались клинки, ничего не дало. Венеция не успокоилась. Монополия на соль была краеугольным камнем ее экономики, и защищать ее следовало любой ценой. Республика наняла знаменитого кондотьера того времени Реньера деи Гваски и объявила войну.

Теперь осада угрожала Падуе. Венецианские отряды методично разрушали новые крепости и опустошали окрестные земли. Тем временем в Венеции раскрыли новый заговор. Каррара каким-то образом смог подкупить двух членов сената и с их помощью планировал убийство главных своих врагов в правительстве. Несостоявшимся убийцам хватило неосторожности поведать о своих планах парочке купцов из Мерчерии. Злоумышленников тут же схватили, протащили за лошадиным хвостом от Риальто до Пьяццетты и четвертовали между двух колонн. Один из двух изменников-аристократов был обезглавлен, второй брошен в тюрьму на 10 лет с последующим изгнанием. Наказание было справедливым, но оно не успокоило население Венеции. По городу ползли новые слухи: Каррара отравил колодцы, он собирается сжечь Арсенал. Чтобы навести порядок. Совет десяти, как обычно в подобных случаях, дал особые полномочия коллегии — расставить по улицам и каналам патрули, вылавливающие всех проникающих в Венецию чужеземцев, чтобы подвергнуть их допросу с пристрастием. Эти меры были встречены всеобщим одобрением. Общественное мнение приравняло Франческо да Каррара к антихристу.

Война длилась почти четыре года, до осени 1373-го. Вначале преимущество было за Венецией. Потом Венгрия послала Карраре значительное подкрепление из германских наемников. Их вел племянник Людовика Стефан Трансильванский. Равновесие сместилось, и республика потерпела серьезное поражение под Нарвезой на Пьяве. Таддео Джустиниани, принявший командование у деи Гваски, был пленен, а захваченное знамя Святого Марка как трофей доставили в базилику Сан Антонио в Падуе. Затем последовало поражение у Фоскануовы. Однако вскоре, когда венгры осаждали довольно незначительную венецианскую крепость (настолько незначительную, что даже ее название до нас не дошло), венецианская армия внезапно перешла в наступление. Венгерская оборона была взята на копья, а Стефан Трансильванский взят в плен.

Его привезли в Венецию, с почестями препроводили во Дворец дожей, а народ праздновал победу. У него были на то причины. Король Венгрии ради жизни своего племянника немедленно прекратил участие в войне, и Каррара, оставшись без союзников, вынужден был сдаться. Условия ему поставили жесткие: разрушить все крепости и выплатить Венеции компенсацию не менее четверти миллиона дукатов. Фельтре достался республике в залог хорошего поведения. Единственная уступка, которой добился Каррара, состояла в том, что его сын (лично ему было отказано) мог приехать в Венецию, чтобы просить у дожа прощения за отца. Эта торжественная церемония прошла осенью 1373 года перед собранием сената, на ней Петрарка, обязательно присутствовавший на всех торжественных событиях, произнес на латыни обычную свою речь с призывом к миру.

Но даже теперь мир не был полным. Еще один союзник Каррары, герцог Австрийский, продолжал чинить каверзы, и несчастный край поселков и городов на холмах вокруг Тревизо, так много страдавший последние полвека, еще три года разорялся бестолковой войной. В ней Венеция впервые в Италии использовала маленькие пушки. Только в конце 1376 года герцог отозвал свою армию, но к тому времени Венеция подошла к последней фазе в войне со своим давним, могущественным соперником.

Петр Лузиньянский, король Кипрский и Иерусалимский, был убит в своем дворце, в Фамагусте 17 января 1369 года. Ему наследовал четырнадцатилетний сын, Петр II. Из-за молодости нового короля и медлительности его дяди-регента коронация вовремя не состоялась. Только в январе 1372 года юный Петр надел корону Кипра, а в октябре — корону Иерусалима.

Последний титул был только номинальным. Иерусалим уже около двух столетий находился в руках мусульман,[160] поэтому вторая коронация Петра проходила в Фамагусте, в церкви Святого Николая. Еще по пути к церкви между представителями от Венеции и от Генуи возникли какие-то споры о порядке следования. Порядок кое-как навели, но на пире, который последовал за коронацией, представители обеих республик начали буквально рвать друг у друга куски из рук. Во время ссоры оказалось, что многие из генуэзцев, несмотря на строгий запрет, прятали под плащами мечи. В подобных обстоятельствах очень трудно поверить, что все венецианцы соблюдали запрет, но на острове они пользовались лучшей репутацией, и власти предпочли свалить на генуэзцев всю вину за нарушение порядка. Некоторых из них тут же схватили и повыкидывали в окна. В это время толпа хлынула в генуэзский квартал, разоряя и сжигая дома.

Когда об этом узнали в Генуе, реакция превзошла все ожидания. Такое тяжкое оскорбление республика не могла оставить безнаказанным. Кроме того, если вовремя не принять жесткие меры, существовала опасность, что Кипр полностью попадет под влияние Венеции. О такой возможности генуэзским патриотам даже подумать было страшно. Быстро снарядили две карательные экспедиции. 6 октября Фамагуста сдалась генуэзскому военному флоту, а через несколько дней весь остров был в распоряжении генуэзцев. Юному королю позволили остаться на троне, правда, за это пришлось уплатить более 2 000 000 золотых флоринов, и остров обложили ежегодной данью в 40 000 флоринов. Дядя короля, двое его кузенов и 60 кипрских аристократов отправились в Геную заложниками. Фамагусту Генуя оставила себе.

Конечно, во время этих событий венецианская собственность пострадала, как пострадала и генуэзская годом раньше. И хотя новые хозяева Кипра не принимали мер к тому, чтобы изгнать соперников (протесты и требования компенсации со стороны венецианцев приняли со всей вежливостью и даже с сочувствием), такие резкие перемены в такой важной для всего Средиземноморья точке сделали неизбежным продолжение войны между двумя республиками. Тем, что войну, против всех ожиданий, отложили на целых пять лет, стороны обязаны не столько миролюбивым силам, сколько событиям в Константинополе, в которых обе республики были теснейшим образом завязаны.