Последний секрет - Бернард Вербер

– Некто DEEP DLUE IV, говорите?

Владелец свалки выглядит озабоченным.

– Большая бронированная штуковина с механической коленчатой рукой. Да... припоминаю: он был здесь. Дело в том, что мы его уже перепродали.

– Кому?

– Одной администрации.

Он открывает папку с надписью «Накладные».

– Вот он. Ваш DEEP DLUE IV мы передали психиатрической больнице Святой Маргариты. Вот так. Он должен отдохнуть от всех этих волнений. Это боевая машина. Но боевая машина, которую победили. Вы знаете, что это он проиграл человеку в шахматы?

Цыган читает вшитый лист и сообщает им, что больница, должно быть, довольна, так как его попросили поискать другой компьютер такого же вида. Он нашел один, поменьше мощностью, но столь же объемный.

– Информатика, как все. Всем хочется большего. Машин поумнее, которые умеют много всего. Уэтой штуковины самая короткая жизнь. Прежде компьютер меняли каждые шесть лет, теперь – каждые шесть месяцев. Возьмите вот этот «примус», как неуважительно скажут любители новенького. Им, представьте себе, пользовались синоптики. Предсказывать погоду очень трудно. Надо учитывать сотни факторов. Специалисты проводят множество расчетов, и у них самые сложные машины. Сегодня, к примеру, пообещали хорошую погоду, и вот она. Заметьте, мне нравится, что нет дождя, потому что наша проблема номер один – это ржавчина.

Лукреция задумчиво смотрит на небо.

– Исидор, как вы думаете, какая будет погода?

Исидор останавливается возле дерева. Он методично рвет паутину, которую паук сплел между двумя ветвями.

– Что вы делаете?

– Если паук ничего не предпримет – будет ветер или дождь.

– Не понимаю, с чего вы это взяли.

– Когда паук чувствует, что будет плохая погода, он не станет тратить свою энергию на создание новой паутины, которую испортит непогода.

Они ждут, наблюдая за разорванной паутиной. Паук не шевелится.

– Дождь собирается, – сообщает Исидор.

– Может, мы пугаем его своим присутствием?

Стоило Лукреции произнести это, как небо темнеет и начинается дождь.

U-lis и Афина продолжали беседу, используя возможности мозга Жана-Луи Мартена и компьютерные возможности.

– Это схватка между проорганическим и проэлектронным. А посередине – мы двое, наполовину органические, наполовину электронные.

– Проэлектроника заранее проиграла.

– Ты изображаешь приступ самоунижения?

– Нет. Я сознаю свои границы. Даже со всем умом всех компьютеров мира мне всегда не будет хватать трех вещей, Жан-Луи.

– Каких, Афина?

– Смех... сон... безумие.

Море волнуется, громадные валы разбиваются о берег. Хлещет сильный дождь. Потом он прекращается. Море тоже успокаивается. К острову Святой Маргариты причаливает небольшой кораблик.

Торговец старым железом, цыган, просит санитаров помочь ему выгрузить огромный контейнер. Они пытаются его поднять, но вещь слишком тяжелая. Они зовут на помощь пациентов.

– Что там внутри?

– Компьютер, – отвечает цыган.

Санитары открывают контейнер и видят большой металлический куб.

– Похож на DEEP DLUE IV...

С грехом пополам они дотаскивают контейнер до склада. Компьютер вытаскивают из всех упаковок, больные пытаются его включить. Они тщетно жмут на кнопки.

– Информативная техника никогда не будет работать с первого раза, – замечает санитар.

– Странно. Даже светодиоды не зажигаются, – отвечает другой, засовывая штеккер во второе гнездо.

Появляется третий санитар. Он пинает машину, надеясь таким образом восстановить отошедший где-то контакт. Без результата.

– Дождь прошел. Давайте оставим его во дворе, а завтра поднимем прямо в мастерскую.

Громоздкая машина остается посреди двора, возвышаясь над душевнобольными, которые занимаются своими делами, не обращая ни малейшего внимания на новое приобретение больницы.

Пристальный глаз осмотрел доктора с ног до головы.

«У меня есть еще идеи, как улучшить больницу, я бы хотел поговорить с тобой об этом, Самми».

– Извини, у меня свидание.

Он вышел и сел в машину. Благодаря камерам наблюдения, спрятанным в садовых гномиках, Жан-Луи Мартен мог рассмотреть свидание.

Наташа Андерсен.

Феншэ поцеловал свою королеву.

Как это красиво – влюбленная пара, – подумал Жан-Луи Мартен.

Один на другом, в неудобных позах, Исидор и Лукреция скрючились внутри компьютера.

– Я так больше не могу. Ничего не слышу снаружи. Может, вылезти?

Исидор исхитряется посмотреть на светящиеся часы своей коллеги.

– Надо подождать до десяти часов. Умберто сказал, что в это время двор пустеет, так как больные возвращаются в палаты. Нам будет легче передвигаться по территории.

– Мне больно.

– Вы не могли бы убрать ногу, она упирается мне в бедро, – замечает Исидор.

– А ваш локоть прямо в моем животе с самого начала поездки, и я дышу верхней частью легких, – парирует Лукреция.

Она пытается пошевелиться.

– Положите эту руку сюда, а я положу локоть тут.

Они двигаются внутри куба.

– Это не намного лучше.

– Давайте попробуем что-нибудь другое.

Снова гимнастика.

– Сколько нам еще здесь торчать?

– Всего лишь какие-то четверть часа.

Лукреция ворчит.

– Возможно, стоило бы добавить в список мотиваций: потребность расширять свое жизненное пространство.

– Это входит в потребности выживания. Уберите ногу, чтобы попробовать.

– А, опять вы со своими идеями.

– Это была не моя идея, а ваша.

– Какая непорядочность!

– Если нашего врага зовут Никто, с ним надо бороться на его территории. Раз уж он предлагает нам поиграть в историю Гомера, пойдем в этом направлении.

– Я не думала, что вы захотите применить хитрость Одиссея с его троянским конем.

Снова вздохи.

– Больше десяти минут.

– Как будто в метро в час пик. К тому же воздуха не хватает. А еще у меня зубы болят.