Собачий рай - Иван Сербин

Лавр Эдуардович говорил спокойно и отстраненно. Даже фраза о гибели мира ничуть не омрачила его лицо.

— Вы это серьезно? — поинтересовался Осокин.

— При определенных условиях плохое может привести к хорошим результатам, тогда как хорошее — к плохим, — пожал плечами тот. — Мне, как и вам, хотелось бы верить в то, что ситуацию еще можно переломить. С другой стороны, если это невозможно, я предпочитаю быть реалистом, пораньше распрощаться с иллюзиями и трезво взглянуть на вещи. — «Кашемировый» подумал и добавил: — Представьте на секунду, что людям не удалось остановить собак и те воцарились сначала в городе, затем в стране, а затем и во всем мире. Кого бы вы предпочли видеть во главе своей группы? Высокоморального профессора, знающего наизусть Байрона и умно рассуждающего о смысле бытия, но не умеющего добыть огонь и пищу, или сантехника, знающего, как накормить людей, эффективно распределить обязанности внутри общины и отразить нападение стаи собак или другой враждебной группы? Примеры, оговорюсь, абсолютно условные. Персоналии могут варьироваться, а термин «группы» — подразумевать любые сообщества, вплоть до стран.

Осокин задумался. С одной стороны, Лавр Эдуардович говорил разумные вещи, с другой — уж больно они претили «цивилизованной» сущности Осокина. Сложно было представить себе проигравшее человечество, отказ от того образа жизни, к которому он привык.

— Боюсь, подобный подход приведет к деградации и вырождению.

— Возможно. Но разве это не лучше, чем вымирание? — спросил «кашемировый». — Опять же, говоря об идеологии, я подразумевал и аспект образования.

— И что? Если у него окажется подходящая идеология, вы согласитесь терпеть эту сволочь? — спросил мрачно бородатый.

— Не оправдывать, но терпеть, — заметил «кашемировый». — Пока общество не возродится, не встанет на ноги. Терпение — наименьшая из жертв, на которую мы можем пойти, учитывая ситуацию.

— Да ну? — усмехнулся зло бородатый, потирая разбитую опухшую скулу. — Хотя это же не вам морду били.

Милиционеры выбрались из-за стола. Второй протянул для пожатия детективу руку. Первый же повернулся и зашагал к сидящей у холодильника группе.

— В принципе, все ясно, — пробормотал «кашемировый».

Милиционер подошел, плюхнулся на пол напротив Осокина, привалившись спиной к стеллажу с молочными продуктами, спросил озлобленно:

— И давно этот псих тут у вас верховодит?

Лавр Эдуардович взглянул на часы.

— Часов семь.

— Тяжелый случай, — оценил милиционер.

— Скажите, а что происходит в городе? — озаботился «кашемировый».

— Трындец происходит в городе, — оскалился тот. — Вот что. С центральной сообщили, собаки повсюду. Весь север уже ими занят. И запад. И восток тоже. Да и по радио передают…

— У вас есть радио? — оживился Лавр Эдуардович.

— У вашего психа есть.

— Как жаль, — покачал головой «кашемировый». — Ну а что же власти? Собираются что-нибудь предпринимать?

— А как же? — усмехнулся милиционер. — Обязательно. Вот вернутся из отпусков, с курортов, и сразу найдут виноватого. — Он посерьезнел, махнул рукой. — Да ладно, успокойтесь. Вызовут армейских, технику. К вечеру разгонят всех по углам. И этому, — он мотнул головой за плечо, — революционеру хренову тоже хвост прижмут.

Осокин, однако, обратил внимание на то, что особой уверенности в его голосе не было. Скорее, это можно было бы назвать зыбкой надеждой. Едва ли милиционер всерьез верил в то, что говорил. Возможно, потому, что детективу все-таки удалось посеять в нем зародыши сомнения, а может быть, потому, что он не знал истинного масштаба катастрофы. В конце концов, на данный момент его мир ограничивался рамками одного района.

— Обратите внимание, — сказал «кашемировый», — теперь у них сложилась полноценная боевая группа.

Осокину пришлось признать, что и на этот раз слова «кашемирового» Лавра Эдуардовича были близки к истине. Пять человек действительно — полноценное военное отделение. При условии, что все пятеро обладают хотя бы начальной военной подготовкой.

Детектив развил бурную деятельность. То и дело сверяясь со справочником, консультируясь то с Дроздовым, то со вторым патрульным, он вычерчивал на карте какие-то схемы, отмечал особенно важные точки, отдавал по ходу дела приказы.

— Помяните мое слово, — сказал «кашемировый», — наш Наполеон еще возьмет Москву.

— Да перестаньте, — поморщился первый патрульный.

Его тут же поддержал бородатый:

— Что вы, действительно, раскаркались. Возьмет, возьмет… Кто ему даст?

— А кто ему помешает? — в свою очередь поинтересовался Лавр Эдуардович.

— Мы хотя бы. Нас тут десяток здоровых крепких мужиков. Что мы, с этой бандой не справимся?

— Вы переоцениваете людей, — заметил «кашемировый».

— Это вы недооцениваете, — шепотом крикнул бородатый. — Это вам не сталинские времена!

Лавр Эдуардович хмыкнул, шевельнул белесыми тонкими бровями, повернулся к остальным, чуть наклонясь вперед:

— Молодой человек в зеленом пальто… Да-да, вы, — обратился он к одному из своих вчерашних спутников по «алкогольному» отделу, до сих пор отрешенно разглядывающему стеллаж с печеньем. — Мы собираемся поднять бунт, обезоружить этих людей и бежать.

«Зеленое пальто» несколько секунд смотрел на него, затем процедил: «Валяйте», отвернулся и улегся на пол, подняв воротник и прикрыв им лицо.

— Послушайте, товарищ, — обратился к «костюмному» пузану Лавр Эдуардович. — Товарищ. Вы, да. Мы собираемся…

— Оставьте меня в покое! — заверещал тот, закрывая уши ладонями. — Я ничего не желаю слышать. Ничего не желаю слышать!

— Что за крики там? — тут же подал голос один из громил. — Тихо всем!

— А вы? — «Кашемировый» повернулся к Осокину. — Вы примете участие в нашем маленьком восстании?

— Если нас будет трое, эта затея обречена на провал, — подумав, ответил тот. — Нас перестреляют, как щенков.

Каламбур получился довольно зловещим. Тем не менее патрульный ухмыльнулся.

— Вы?.. Прошу прощения, не знаю вашего имени-отчества…

— Можно просто Володя, — ответил патрульный.

— Итак, Володя, вы-то, конечно, к нам присоединитесь? — допытывался «кашемировый». — Как представителю нашей славной милиции, именно вам надлежит возглавить это крохотное восстание.

— Я, конечно, могу, но ведь гражданин, — кивок в сторону Осокина, — прав. У них автоматы, а у нас что?

— Друг мой, — перебил Лавр Эдуардович, вновь обращаясь к бородатому Мише. — Ваш гениальный план по захвату почты, телеграфа и телефона провалился.

— Это потому, что вокруг меня собрались одни трусы, — заявил с ненавистью бородатый и, по примеру «зеленого пальто», улегся на свой матрас, уткнувшись горбатым носом в теплую стену холодильника.