Обладатель-полусотник - Юрий Иванович

Выскочив из палатки, Георгий хотел вначале сразу названивать в полицию. Но присмотревшись к ночной поверхности озера, заметил там всего один мощный катер, который зигзагами бороздил поверхность. Хозяева развлекались, насилуя мощную технику и показывая свое умение управлять этой техникой даже в состоянии крайнего опьянения.

Тут же вспомнился совет доставщика баллонов: прежде чем жаловаться на кого-то, надо озаботиться хоть какими-то доказательствами. В этом деле могла помочь видеокамера, тут же расторопно установленная на штатив. Ведя съемку, Бонза делал максимальное приближение и даже сумел рассмотреть, что на катере находятся двое мужчин и визжащая от восторга женщина.

Также в кадр попалась парусная лодчонка, с которой любитель ночного лова вовсю размахивал кулаками в сторону носящегося вокруг него катера. Понятно, что о клеве при таком реве нечего было и думать. Вот и сыпал рыбак проклятиями в адрес неведомых лихачей. Наверное, мог бы и в полицию позвонить, но, скорее всего, не имел телефона. Что его протаранят в темноте, рыбак обоснованно не опасался: на мачте у него висел довольно яркий фонарь.

«Ничего! Сейчас я позвоню, куда следует! – мысленно пообещал мистер Вупорт, отстраняясь от камеры и доставая свой мобильный «Сони-Эриксон». – Да и прочие претензии теперь будет основание выставить!»

Но не успел еще перевести взгляд на экран телефона, как на поверхности озера произошла трагедия. Лодчонка-то была видна хорошо, благодаря фонарю на мачте, да вот пьяным уродам и фара во лбу – не спасение. Виляя на огромной скорости, словно заяц, катер мотнулся именно в сторону лодчонки и врезался в нее. Причем удар получился настолько сильным, что лодку практически разрезало пополам. А сам катер так подбросило кормой вверх, что все сидящие в нем пассажиры взлетели в воздух и рухнули изувеченными куклами в воду.

В следующий момент вой мотора стих, потому что никто уже не давил на педаль газа. Стало тихо, шум мотора не превышал стрекот сверчка. Катер практически замедлился до скорости ползущей улитки, и по большой дуге стал медленно смещаться к берегу. Видимо, для такого движения ему хватало холостых оборотов.

А на месте катастрофы уже через минуту ничего и никого не было. Рыбака, скорее всего, убило ударом корпуса. Пьяные лихачи, похоже, получили при ударе снизу переломы позвоночников, так что выплыть тоже не смогли. Ну и обломки лодки не обладали должной плавучестью, чтобы задержаться на поверхности.

О какой-то спасательной акции снимающему это все на видеокамеру человеку даже мысли в голову не пришло. Далеко. Глубоко. Бессмысленно. При всем желании не успел бы поднять людей со дна.

– Финита ля комедия… – пробормотал ошарашенный Бонза. – Это что ж на моем озере творится-то?.. Трупы?.. Начнутся поиски?.. Найдут мой трос… с моим космическим кораблем?.. И нет, чтобы утонуть возле противоположного берега!.. Твари! Алкоголики чертовы!.. Что же теперь будет?..

Пришло понимание, что спешить со звонком в полицию в данной ситуации не стоит. Надо хорошенько подумать хотя бы над самим фактом своего свидетельства трагедии. Не лучше ли опять прикинуться крепко спящим туристом, ничего и никого не видевшим?

Правда, момент катастрофы могли заметить туристы с иных биваков. А то и заснять все это на видео. Сейчас у каждого имелся под рукой мобильный телефон с огромной памятью для любой записи.

Но долго стоять на берегу и раздумывать Бонза не стал. Тихо? Значит, можно спать дальше. Цинично? Да плевать! Особенно человеку, стремящемуся к неограниченной власти. Жалко, что при поиске трупов отыщут трос? Так тут уже ничего не поделаешь, как будет, так будет.

В итоге было принято решение по древней пословице: «Утро вечера мудренее». И свидетель трагедии отправился спать. И совесть его не мучила, поэтому заснул он быстро и безмятежно.

Возвратившись в Москву, Загралов часа три был невероятно занят всеми телами единовременно. Наверстывал, так сказать, упущенное. Даже яляторные удовольствия пришлось отложить на поздний вечер из-за чрезмерной занятости. Хотя хранилища энергии следовало наполнить до предела. Кольца красовались переливчатыми потоками, но… желаемой яркости этих самых потоков не наблюдалось.

Благо что Пасть собирала энергию исправно и очередную порцию отдала с равнодушием трамвайного компостера. Но по очереди следовало «подкрепиться» Шереметьеву, что его учителя и наставника малость смущало:

– Замедлится кривая твоего роста, – делал он вид, что его заботит только это. На что Яков только фыркнул:

– Ну станет моя «кривая» чуть ровней, и что? Зато целей останусь в умственном плане. Потому что и так порой с ума сходить начинаю, пытаясь управлять тремя потоками сознания. Башка раскалывается сразу во всех ипостасях. А ты, словно назло, требуешь еще и третье запасное тело создать. Учитель-мучитель…

– Так надо! Потом благодарить будешь за мою строгость и последовательность.

– Ага! И руки целовать в знак признания и благодарности? – скривился в язвительной улыбке Шереметьев. И тут же охотно пояснил причину своего недовольства: – Меня и так уже Настенька укоряет тобой, ставит в пример. Говорит, что добрей тебя и справедливей – нет на белом свете. Еще одну выходку ее прикроешь, вообще богом станешь.

Иван на это скромно потупил глаза, якобы стараясь скрыть самодовольство.

– Ну да, есть во мне нечто эдакое, божественное… – но тут же сменил тон на озадаченный: – Ладно, бронзоветь будем на пенсии. В двух словах скажи, как там идет излечение твоего любимого зятя, и я побежал.

– Как идет, как идет… – с еще большим недовольством заворчал Яков. – Слишком быстро его наглая мо-о… хм, лицо… стало восстанавливаться. Вся наша продуманная заранее легенда уже трещит по швам. Все-таки Сергей под таким колпаком у государства, что пискнуть не может без его разрешения. А тут вдруг невесту себе отыскал за два дня больничного покоя, и жуткие рубцы от ожога стали сходить, словно по мановению волшебной палочки. Так что вся наша легенда вот-вот рухнет, словно карточный домик.

– Значит, запасной вариант?

– Ну да, пришлось вводить в бой тяжелую артиллерию. Все теперь валим на экспериментальную мазь, созданную великим целителем Хочем. Ну и Настеньку настойчиво легендируем как сиделку-санитарку, посланную Игнатом Ипатьевичем к страждущему пациенту. В связи с чем и до этого беспредельное внимание к старцу сразу удвоилось.

– Да уж! – не удержался Загралов от скорбного тона. – Я как раз по аналогичным причинам должен сейчас мчаться на разборки.

– Других санитарок тоже охмурили ушлые пациенты? – не удержался от новой порции сарказма обладатель-двадцатник.

– Если бы! Новые свадьбы – только в радость! – в тон отозвался наставник. – А тут настоящий вулкан низменных страстей надо срочно затушить водой справедливости. Помнишь санаторий ветеранов войны «Красный молот», в Подмосковье?

– Еще бы! Это я ведь туда несколько талантливых мелиораторов и дизайнеров ландшафта отправлял. Неужели эти гении чего-то натворили?