Мафиози и его Одержимость. Часть 2 - Джеймс Лайла

Я раздвинул его ноги и уперся ногой ему в пах, прежде чем надавить. Раненый крик вырвался из его горла, и у меня зазвенело в ушах. Перенеся весь свой вес на ногу, которая упиралась в его обмякший член, я сильно надавил. Мои уши уловили мягкий хруст, и я подумал, не раздавил ли я его член и яйца. Хм…вот это было бы ужасно.

Я пошевелил ногой влево и вправо и продолжил давить на его пах, ослабляя давление всего на секунду, прежде чем снова надавить ногой. Я давал ему фальшивое чувство облегчения, прежде чем оборвать. Снова и снова. Я не мог перестать улыбаться, наслаждаясь тем, как он беспомощно хныкал и боролся. Его губы раскрылись в очередном беззвучном крике, когда я отступил. Мой взгляд упал на место между его раздвинутыми ногами, и я увидел, что его темные брюки промокли, а ковер под ним был испачкан красным.

Ох, я вероятно расплющил его яйца.

О черт. Я согнулся пополам и издал безумный смех, пока мой желудок не начало сводить судорогой.

— Егор, — сказал я, все еще смеясь. — Я расплющил ему яйца. Блядь. Это должно быть лучшее дерьмо, которое я когда-либо делал в своей жизни.

Моя любимая часть работы? Находить новые способы мучить кого-то. Это было мое хобби.

— Ну ты и псих, — пробормотал себе под нос Егор. Но я уловил его дьявольскую ухмылку.

Мой смех прекратился, и я сделал еще одну длинную затяжку. Я в последний раз насладился сигаретой, прежде чем позволить ей выпасть из моей руки. Я перешагнул через неё и обошел тело Валентина, которое вскоре должно было превратиться в мертвый труп.

Инстинкт выживания проснулся и он начал молить меня. Все они переходили к этому. Умоляли сохранить им жизнь. Никто не хотел умирать, вы же знаете. Оказавшись в ситуации, выбирая между жизнью и смертью…человек всегда выбирает жизнь. Даже если это означало просить милостыню у злейшего врага.

Мой взгляд остановился на нем, и он замер, его губы приоткрылись, а слова застряли в горле. Интересно, видит ли он маленького дьявола у меня на плече? Интересно, видит ли он…свою смерть?

С моим любимым кинжалом в руке я присел рядом с Валентином. Он шмыгнул носом и закашлялся, изо рта потекла кровь. Да, яд хорошо справлялся со своей работой.

Наверное, я уже нанес ему несколько внутренних повреждений после того, как избил его.

Мне нужно было всего пять минут, чтобы помучить кого-то и вырвать все его чертовы органы из тела.

Вот уже пятьдесят минут Валентин беспомощно находился в моей власти. Повезло ему. Ха. Хa. Хa.

Я медленно провел кинжалом по его животу. Лезвие было таким чертовски острым, что мне едва пришлось надавить, чтобы оно разрезало его. Еще больше крови засочилось из его тела, пока Валентин практически не купался в ней.

Порез. Рана. Порез. Рана.

Я не останавливался, пока его живот не превратился в искореженное месиво костей и плоти. Я почти видел его внутренности. Кровь собралась у моих ног, и в воздухе повисло тяжелое зловоние смерти.

Я сделал вдох. Вдох, выдох. Гребаный рай.

С болью на лице Валентин закатил глаза. Я ударил его по лицу тыльной стороной ладони, и он поморщился. Его глаза затрепетали, дыхание стало затрудненным, и он изо всех сил старался оставаться в сознании…живым.

У меня оставались считанные минуты, но я еще не закончил.

Егор передал мне еще одну бутылку виски. Я открутил крышку и опрокинул бутылку на тело Валентина, выливая все дерьмо на его открытые раны, и я наблюдал, как его плоть, казалось, шипела. Его тело дергалось и корчилось от боли. Он едва мог издать звук, его крики теперь были приглушены агонией, которая пронзила его тело.

Наклонившись вперед так, что мои губы оказались рядом с его ухом, я грубо прошептал. — Хочешь узнать секрет?

Солоник издал сдавленный звук, и я рассмеялся, холодно и жестоко. — Я не Константин.

Я раздавил его руку под коленом и вонзил кинжал ему в тыльную сторону ладони, пригвоздив ее к земле. Я услышал тошнотворный хруст костей и звук соприкосновения клинка с плотью, успокоивший опасного зверя, которого я держал внутри себя.

— Меня зовут Виктор Иваншов. Я брат Алессио Иваншова. Верность означает жертву. Ты никогда не сможешь разрушить доверие между братьями. Кровь делает нас родственниками, но преданность… она делает нас семьей. Ты и я, возможно, были связаны кровью, но мы с Алессио связаны жизнью и смертью. Мне не нужно быть Боссом. Всё что я делаю, я делаю для своего Короля. Я солдат для Пахана а ты…ты был моей целью. Ты был просто еще одной фигурой на шахматной доске. Идеальная игра. Совершенное предательство. Идеальная ложь. Идеальная месть. Шах-блядь-Мат.

Я выпрямился во весь рост. Старый ублюдок попытался отрицательно покачать головой.

Тик. Так. Тик. Так.

Солоник задыхался. Он все еще был жив, едва…но все еще дышал. Хорошо. Мне оставалось сделать последнее.

Вытащив зажигалку из кармана брюк, я щелкнул ею. Я смотрел, как пламя пляшет вокруг. Губы Валентина приоткрылись, и из них вырвался отвратительный булькающий звук.

Наши взгляды встретились. — Ты проиграл, — сказал я. Простые слова с большим смыслом.

Я бросил зажигалку на его тело и сделал шаг назад, наблюдая, как пламя ожило, танцуя вокруг его трупа. Запах горящей плоти заполнил мои ноздри. Его крики были слабыми, и они утонули, когда еще один взрывной звук пронесся по поместью. Валентин корчился на земле, когда его кожа начала тлеть, а плоть распадалась до костей.

Сжигание человека заживо… что за сладкая чертова пытка.

Я провел кинжалом по своим черным брюкам и наблюдал, как пламя полностью охватило его тело. Это был настоящее месиво.

— Игра окончена, Солоник.

Виктор

Смерть Валентина была сладкой на вкус, и это успокоило мою разгневанную душу. Я хотел остаться и смотреть, как его тело превратится в пепел. Я хотел увидеть его конец. Еще один взрывной звук зазвучал сквозь стены поместья, и я понял, что время уходит.

Я отступил на два шага от трупа, лежащего передо мной. Он больше никогда не сможет причинить боль моей Валери. Я отомстил за свою женщину единственным известным мне способом.

В глубине души мне хотелось, чтобы Валери увидела, что я сделал с Солоником. Чтобы она увидела, как горит его тело, и, возможно, это даст ей покой.

— Виктор, нам нужно идти, — настойчивый голос Егора прорвался сквозь мои мысли.

Я кивнул, бросив последний взгляд на пылающее тело Валентина. — Пойдем. Мне нужно забрать девушек.

Они, вероятно, были взволнованы и напуганы до чертиков. Я должен был сказать им, чего ожидать, но я не хотел рисковать.

— Я тебя прикрою, — благоговейно произнес Егор.