Ностальжи. О времени, о жизни, о судьбе. Том III - Виктор Холенко

писателей типа Луиса Ламура, опоэтизировавших эпоху Дикого Запада Соединённых Штатов.

Одним словом, я очень быстро освоился на новом месте и приобрёл много новых друзей и даже соратников, что позволило моей семье и мне лично относительно комфортно прожить эти долгие и не очень лёгкие, скажу прямо, 29 лет на одном месте, чего не было никогда раньше. Хотя не обошлось за это время и без многих негативных моментов. Пришлось раз пять, например, менять своё рабочее место, но оставаясь по-прежнему журналистом, а также пережить крах некоторых своих личных жизненных проектов. Время было такое удивительно противоречивое, рождающее то радужные паруса надежды, то обрушивающее их в прах на рифах реальной действительности.

5

Однако и на этот раз в газете «Красное знамя» я проработал совсем немного. А виной всему были мои прежние занятия литературным делом. Собственно, никогда и никому я не говорил о своих литературных увлечениях и был уверен, что об этом знают только два человека – директор книжного издательства Виктор Дудко и его заместитель, а точнее ответственный секретарь издательства Володя Куварзин, перешедший работать туда из сектора печати крайкома партии. Доверял я им как себе, утаивая от всех посторонних своё «подпольное» увлечение. И всё же шила в мешке утаить не удалось, информация эта каким-то образом дошла до редакции, и меня при каждом удобном случае, стоило мне хоть ненадолго затянуть подготовку очередного планового материала в редакцию или сократить подачу, так сказать, обязательных «авторских» строк, т. е. написать, говоря открытым текстом, за какого-нибудь ударника-рабочего или секретаря партийной организации развернутую корреспонденцию, а то и аналитическую статью на тему, допустим, досрочного выполнения пятилетнего плана и массового энтузиазма трудящихся в этом деле (самое неприятное занятие для любого журналиста той поры, вынужденного собственные мысли и порой даже художественные образы зачастую добровольно вкладывать в уста этаких «авторов от сохи», тем самым втирая всем читателям очки по поводу удивительных литературных способностей какого-либо слесаря или тракториста, наяву не способных иногда даже двух слов внятно связать), как на меня начинали сыпаться упрёки: мол, ты или работай в редакции на полную катушку, или занимайся собственным писательством. Нет, не любят братья-журналисты, когда кто-то из их коллег вдруг начинает претендовать на более высокую творческую ступень.

А потом ещё один случай меня совсем просто выбил из колеи. Пётр Иосифович Бобыкин, заместитель редактора газеты по руководству сетью собственных корреспондентов, изъявил желание вместе со мной ещё раз съездить в посёлок Восток-2 на молодой вольфрамовый комбинат. Не знаю, какая вожжа ему под хвост попала: то ли молодость свою вспомнил, то ли решил предметно показать мне, как надо работать в глубинке. От Ново-Покровки, райцентра Красноармейского района, до горняцкого посёлка Восток 2 около 150 километров трудных горных дорог, да ещё на тряском «уазике» далеко не первой молодости. Но старик выдержал этот путь довольно достойно, а потом ещё два дня трудился, как вол. Мы прошерстили весь посёлок и сам рудник с обогатительной фабрикой, переговорили со многими руководителями производственных подразделений и активистами-общественниками и даже с некоторыми домохозяйками. Я просто удивлялся поразительной выносливости Петра Иосифовича и порой чувствовал себя при нём лишь в качестве обыкновенного статиста – как-никак, а ведь ему тогда было уже за шестьдесят. По возвращении из этой командировки я спросил его, кто будет писать этот материал. Он ответил:

– Пиши не стесняясь, материала много, а я потом посмотрю…

Вернувшись в Лучегорск, я быстро отстучал на машинке объёмный текст и отправил почтой в редакцию. Через неделю-полторы он мне звонит:

– Прочитал, молодец! И ещё добавил несколько страниц сам, будем печатать за двумя подписями: твоей и моей…

Оставалось только молча проглотить эту пилюлю: никогда раньше мне не приходилось выступать с кем-либо в этаком соавторстве.

А через несколько дней читаю в двух порядковых номерах газеты «Красное знамя» наш общий гибрид очерка с объёмной корреспонденцией под заголовком «Зажечь факел!» и с пятью подзаголовками: «В теснинах Сихотэ-Алиня», «Трудная ноша», «Сколько в сутках часов», «Заметить человека», «Каков климат на «Востоке-2», сопровождённых довольно идеолого-лубочной рубрикой «Воспитанию – комплексный подход». И охренел: от моего текста, наверное, и половины не осталось, мой вариант заголовка стал первым подзаголовком, а дополненный соавтором текст зачастую был исполнен просто в ура-барабанном политическом стиле газет предвоенных 30-х годов, которые мне приходилось листать в читальном зале Хабаровской высшей партийной школы, когда я там учился. Честное слово, мне стало очень стыдно за мою подпись, стоящую под этим опусом рядом с фамилией моего непосредственного шефа. В том числе и за какой-то мифический факел, неизвестно откуда взявшийся, и который якобы и я, наряду с Петром Иосифовичем, призывал зачем-то зажечь.

Вот такие пироги. Больше я ни с кем в соавторстве не писал, кроме как с сыном Андреем Холенко, когда он работал первым заместителем главного редактора газеты «Владивосток», а я в ней был тогда тоже собственным корреспондентом. Но это уже другая история…

Этот случай, видимо, стал последней каплей в моём терпении к продолжавшимся в мой адрес упрёкам со стороны коллег по поводу моих якобы литературных занятий в ущерб журналистским делам. Протянув кое-как ещё года полтора после этой несчастной публикации, и после очередной порции обидных попрёков я написал заявление об увольнении по собственному желанию. К этому времени в местной газете «Победа» освободилось место ответственного секретаря, и меня без разговоров взяли на эту должность, в которой я пробыл практически почти все 80-е годы.

Перемена работы, к слову, несколько облегчила мне занятие своим литературным делом, поскольку в газете ответственный секретарь – это начальник штаба, т. е. непосредственный организатор выпуска газетных номеров, но не обязательно пишущий журналист. Этим положением я и воспользовался с чистым сердцем, тем более что в последнее время меня уж очень настойчиво начал подгонять Виктор Дудко. Совсем скоро мне стало понятно, почему он это делает. Однажды он пригласил меня срочно приехать для важного разговора, а когда я приехал в издательство, то оказалось, что он надолго поселился в одной из палат, кажется, больницы рыбаков и с очень серьёзным заболеванием. Мы поехали к нему на свидание вместе с Володей Куварзиным, там в больничном скверике и состоялся этот наш разговор. Суть его в следующем: издательство предложило мне ускорить работу над рукописью, чтобы в сжатые сроки я мог предоставить для рецензирования три экземпляра машинописного текста. Со своей стороны, издательство давало мне небольшой аванс в счёт возможного гонорара, который при случае неудачи можно было погасить за счёт публикации в одном из очередных номеров местного альманаха