Тайны призраков - Сара Пэйнтер

Кэти посмотрела на полированную поверхность шара. Вместо того чтобы отражать коридор и парадную лестницу с украшенными резьбой навершиями, она показывала дубовые панели библиотеки. Там, у камина, с незажженной трубкой в одной руке и унылым выражением на лице, стоял Александр Джеймс. Губы его шевелились, но она ничего не слышала. Это было восхитительно.

– Ну вот, – сказала Зофия, глядя через плечо Кэти. – Там он все время и был. Пока ты пугала мистера Бартона.

– Ему ничего не угрожало, – пожала плечами Кэти. – И тебе тоже. Он останется здесь, в ловушке, а шар я буду держать подальше от отеля.

– Как он туда попал? – спросила Гвен, глядя на Кэти со страхом в глазах. – Как ты?..

– Его душа связана с найденной нами брошью. – Кэти кивнула Максу. – Бронзовой. Когда Вайолет бросила брошь в пруд, Александру пришлось последовать за ней, а для этого покинуть мое тело. Как только он отделился от меня, Зофия развернула шар ведьмы, и Александр угодил в ловушку. – Она повернулась к Зофии. – Даже не знаю, как тебя за это благодарить.

Служебная дверь открылась, и в комнату, держа в обеих руках охапку факелов и свечей, вошел Патрик. Увидев группу, он остановился, моргнул и, глядя на Гвен и Кэма, спросил:

– Что я пропустил?

Кэти пошла по подъездной дорожке с Гвен. Макс вызвался закончить свою смену в «Грандже», а Зофия и Анна сбились с ног, успокаивая встревоженных «мопсов». Наблюдая за Максом, Кэти не могла поверить, что еще недавно считала его эгоистом. Когда доходило до дела, он неизменно старался поступать правильно. Для бывшего афериста и мошенника Макс оказался на удивление нравственным. Со стороны это выглядело ужасно старомодно. Может быть, она проводила слишком много времени в тридцатых?

– Ханна будет волноваться, – заметила Гвен, торопливо шагая по гравию. – Она пришла пре-дупредить тебя об утечке энергии.

Кэти не стала бы держать пари – возможно, это ей только показалось, – но Гвен, похоже, избегала смотреть ей в глаза.

– Все в порядке, – сказала она, отвечая на незаданный вопрос. – Теперь я знаю, как это контролировать. – Гвен кивнула, однако по-прежнему выглядела слегка ошеломленной.

Ханны Эш на кухне не было, но на дверце холодильника висел зеленый стикер: Рада, что ты не умерла. Ханна.

– Ох уж эти ведьмы, – проворчала Кэти и, открыв морозильную камеру, достала лоток для кубиков льда. – Будешь?

– Да. Пожалуйста, – сказала Гвен.

Кэти все еще стояла перед холодильником.

– Что такое «Пимм»? Это ведь летний напиток, так?

– Почему ты такая спокойная? – спросила Гвен. – Оживляешь призраков…

– Да. Оживляла. Больше нет. Если только не захочу.

Гвен никак не могла успокоиться.

– Я думала о Лили. Она умерла насильственной смертью. А если не ушла? Если где-то здесь?

– Она была психически больная, – напомнила Кэти. – Не забывай об этом. Идеальный материал, чтобы стать призраком.

– Это нехорошо, – сказала Гвен, садясь.

– Я же сказала. Ничего не случится. Я чувствую в себе энергию. И не позволю ей вытечь. Я не собираюсь возвращать Лили или кого-либо еще. Во всяком случае, умышленно.

– Ты немного меня пугаешь.

– Тебе просто нужно выпить. – Кэти перестала перемешивать и протянула стакан Гвен, которая схватила его, как тонущая хватает канат, и сделала большой глоток.

Кэти тоже попробовала. Получилось классно. Освежающий. Сладкий, но в меру. Она сделала еще глоток.

– Ханна сказала, что на кран это не похоже, что энергия может уйти полностью. Тебе нужно быть осторожной.

– Знаю. Я отдаю кусочки собственной жизни. Энергию нельзя производить. Элементарная физика.

Гвен покачала головой.

– Думаю, будет лучше, если мы ничего не скажем Руби и Дэвиду.

Кэти засмеялась.

– Думаешь? – Она отпила еще немного «Пимма», представив своих маму и папу лежащими на одинаковых шезлонгах на палубе круизного лайнера посреди океана. – Я так рада, что они это пропустили.

– Выпьем за это. – Они чокнулись. Гвен все еще волновалась, и Кэти видела, как углубляется линия между ее бровями.

– Обещаю, что буду осторожна. Ты меня знаешь.

Гвен зевнула и быстро прикрыла рот.

– Извини.

– Ты вымоталась, – сказал, появляясь в дверном проеме, Кэм. – Пойдем. – Он провел Гвен в гостиную и уложил на диван. Потом взял ее стакан и передал Кэти. – Мы будем рядом.

На кухне он отставил бокал Гвен в сторону и сказал:

– Она так волновалась. Мы плохо спали прошлой ночью…

– Ну, слишком много информации. – Она просто шутила, но Кэм густо покраснел, и Кэти подумала, что лучше бы промолчала. Она допила свой напиток и теперь наслаждалась растекавшимся внутри теплом. Наконец-то ей открылась привлекательность алкоголя. Прислонившись к стойке, Кэти сонно обвела взглядом кухню Гвен. В глазах у нее помутилось, и в этот момент она словно увидела немного другую сцену. Или ту же сцену, но с наложением. Увидела искру желтого света внутри Кэмерона и серую массу прошлой жизни, мягко движущуюся в воздухе вокруг них. Ощущение было такое, словно двухмерное изображение вдруг перескочило в трехмерное, как в волшебных картинках «третий глаз». Кэти моргнула, и все вернулось в норму. Она прошла в гостиную – посмотреть, как там тетя.

Гвен все еще спала на диване. Кэти стянула со спинки вязаное одеяло и накинула на нее. Гвен даже не шевельнулась. Должно быть, действительно вымоталась.

Кэти ждала укола вины, но его не последовало. Она не сделала ничего плохого. Не облажалась. Возможно, все прошло не так, как надо, но она не наглупила, не попала в жертвы.

– Чаю? – шепотом спросил от двери Кэм, сопровождая вопрос жестом.

Кэти кивнула.

– Секундочку. – Она подтянула одеяло, поправила его на ногах Гвен. Потом проверила, ушел ли Кэм, прислушалась к звукам на кухне, положила ладонь на одеяло, примерно посередине спящей Гвен, и закрыла глаза.

Она почувствовала это. Сделав однажды, почувствовала теперь, как свернувшийся внутри клубочек. Ей нравилось представлять это как испускающий свет шар, нечто позитивное, но на самом деле оно не было ни позитивным, ни негативным. Оно просто было. Сырое, изначальное, примитивное. То, что люди имеют в виду, когда говорят о «жизненной силе», «желании жить» или «твердости». То, что понуждает стариков дышать даже после того, как они предпочли бы опустить занавес. То, что заставляет ребенка, настолько крошечного, что он может уместиться на ладони, проглотить каплю молока.

Кэти представила кусочек света, отрывающийся от этой сияющей сферы, представила его как крошечную искорку, которая спускается по ее руке, попадает в пальцы и через них проникает в Гвен. Она представила, как искорка гнездится где-то внутри Гвен, где может пустить корни.