Упади семь раз - Лия Лин

Рассказывая, мы пытались увязать события по-своему, как виделось нам. Но нас очень интересовало, как отреагирует Мультивенко. Надька была уверена, что отец Стаса многое знает и может пролить свет на историю, в которой мы окончательно запутались.

Лицо губернатора всё больше хмурилось по мере того, как цепочка событий последовательно разворачивалась перед ним. Он внимательно слушал, снова и снова переспрашивая мельчайшие детали. И поговорил отдельно с каждой из нас.

Потом губернатор спросил:

– Лия, а можно я посмотрю файл?

– Конечно!

Открыв почту, я скачала на рабочий стол файл в странном формате. Мультивенко тут же достал из внутреннего кармана пиджака необычную флэшку, вставил её в разъём и, запустив какую-то особую программу, открыл злополучный файл. По тому, как менялось выражение лица губернатора при прочтении, мы поняли: там содержится что-то очень важное. И секретное. Скопировав файл, Александр Владимирович заметно погрустнел и озаботился. Но, к нашему разочарованию, ничего не сказал. Однако искренне поблагодарил за доверие и пообещал, что разберётся со всем в кратчайшие сроки. Причём так, что расследование не повредит никому из нас.

Мультивенко тоже нанёс визит бабке Аде, но очень быстро вернулся. После чего гости заторопились домой. Перед уходом Наташа обняла меня и сказала:

– Я отогрелась в вашей семье, Лия. Спасибо. Было так душевно!

– И я очень рада, – я говорила это совершенно честно.

Накинув шубку, проводила чету Мультивенко до машины.

Вернувшись, наткнулась на вопрошающий взгляд подруг:

– Всё отлично, девчонки! Губернатор – наш человек. Безо всякого пафоса и гламура.

– Не, ну ты слышь, Надь, она говорит, что мы без пафоса и гламура?

– Так и есть, – устало улыбнулась я.

– Ну да, мать, это ведь для публики ты «даёшь» Мадемуазель Андре. А среди нас, твоих смертных подруг, ты простая Анька, – съязвила Надин.

– Ну, Лейку простой смертной никак не назовёшь. У неё свёкор-губернатор. Да и тебя тоже, – как всегда, на автопилоте включилась в перепалку Андре. – Ты ж, кисюнь, у нас Пикассо и Ван Гог с Гогеном в придачу. В юбке. Художница… от слова худо. Но мы тебя с Лейкой лю-ю-бим! – и чмокнула обалдевшую Надин в щёку.

– Анют, а ты всего трёх художников помнишь, да? Изо всей мировой культуры? – подлила масла в огонь я.

– Нет, она ещё Тулуза знает, – поддержала мою шутку Надька, – Лотрека. За которого меня замуж выдала. Посмертно.

– Дуры вы, бабы, конченые. Если я включаю блондинку, то только «пользы для», – совершенно не обиделась на наши подначки Анька. – А художников я могу перечислять сутками. Был у меня один воздыхатель, на этом деле помешанный. Даже в постели жужжал о красоте раннего Гогена и буйстве красок. У этого перца, правда, Гоген в оригинале и висел, прямо возле кровати…

– У тебя, Ань, высшая постельная Академия, – резвилась Надька. – Отсюда и все твои познания.

– Чья бы корова мычала, – не осталась в долгу Андре. – Я, по крайней мере, не прыгаю из кровати в кровать как кенгуру-шизофреник.

– Одна я среди вас, девчонки, святая, – мне тоже зачесалось внести свою лепту в общее веселье. – Дева Мария прямо по сравнению с некоторыми. Коровами и кенгуру.

– Угу, точно. – Надьку несло уже без остановки. – Дева, да, Мария. Только беременная чуток.

Мы отрывались, как первоклассницы на переменке, вздохнув с облегчением и надеждой и наконец-то переложив часть своей головной боли на солидного человека. Которому можно не только доверять, но и от которого можно ждать помощи.

Всё было отлично. Настроение соответствовало новогоднему календарю, хотя до Нового года оставалось больше полутора месяцев. Мой любимый праздник, с детства. Хотелось прибраться не только в доме, но и звёздочки начистить на небе. И мысли прибрать. И всё-всё-всё вокруг наладить по-хорошему.

Медицина – одно из величайших заблуждений человечества.

Мольер

Я всегда благодарила предков за здоровую наследственность своего организма. Вспомнить хотя бы боевую китайскую бабку! Не одно поколение моих потомков будет ощущать в крови частицу её бунтарского духа. Впрочем, дед-француз тоже через моего отца привнёс мне стремление к независимости и справедливости.

Да и физически я вынослива и крепка, как степная кобылка. Курские гены. Как выяснилось, ещё и еврейские, помимо украинских. От мамочки.

Надька говорит мне:

– Чего ты, Лейка, на старости лет рожать собралась?

– А бабка ведь в Париже не побоялась родить моего папу! – огрызнулась я. – Ей тоже за тридцатник было. И я себя старородящей не считаю.

Более того, я чувствовала себя переполненной силами и желанием жить. Мне казалось, энергии хватит на всё – и на переводы, и на детей, и на заботу о маленьком. Сорок лет – время, когда уже не растрачиваешься на пустое, мудрость подсказывает правильные пути.

Однако события нынешнего лета и осени незаметно подточили мои крепкие нервы. Как ни старалась я философски относиться ко всему, что случилось с нами, хроническая тревожность накапливалась. А в таких условиях и стойкий боец может пошатнуться.

В тот злополучный день в конце ноября я, как обычно, сидела за компьютером, переводила статью, вплотную придвинувшись к монитору. Текст был тяжёлый, но очень интересный. Хотелось сделать работу хорошо и вовремя. Трое суток подряд до этого поздно ложилась спать. Вернее, уже рано утром. Чашечку кофе – одну, другую. Да покрепче…

И вот неожиданно после двух часов дня почувствовала головную боль. В висках застучали молоточки, а вскоре и кувалды. Я прилегла, но лучше не становилось. Тело трясло от озноба. Головокружение, слабость – казалось, сознание уплывает куда-то… Позвала подругу:

– Надь, что-то худо мне. Как думаешь, отчего? Голова раскалывается, тошнит.

– Давление. У моей свекрухи постоянно так.

– У меня никогда не было давления.

– Всё когда-нибудь начинается. Сейчас смотаюсь к себе, привезу тонометр и таблетки, которые свекруха пьёт.

– Беременным нельзя какие попало таблетки.

– Но тонометр-то можно. Жди! Я мигом!

Пришел из школы Али. Не дозвонившись, ключом открыл дверь.

– Мамзик, я дико голодный, кушать дай!

– Мне не встать. Перекуси сам.

– Ты чего? – Глаза у Али стали квадратные. Дети настолько не привыкли, что я болею. – Может, врача вызвать?

– Погоди, – было трудно отвечать даже на простейшие вопросы.

Надин примчалась минут через сорок. Пристроила на руку тонометр.

– Ого, сто шестьдесят восемь на сто двадцать пять. Я в «скорую» звоню…