Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива. К историософии сталинизма - Борис Илизаров

Но с середины 30-х годов не только люди с Кавказа все чаще стали появляться в различных партийных и государственных учреждениях, в ближайшем окружении Кобы, на даче, в быту, в карательных органах. Культура Кавказа, в особенности Грузии, в том числе литература, музыкальный фольклор, все в больших масштабах стали проникать в общероссийскую культуру. Любимые с юности писатели и поэты вождя переводились на русский язык и издавались массовыми тиражами. Приведу несколько примеров, иллюстрирующих неизменный интерес стареющего Кобы к Кавказу, к своей родине.

В сохранившейся части сталинской библиотеки я нашел несколько десятков книг на грузинском языке и много переводной литературы с дарственными надписями авторов, переводчиков, составителей. Среди них, например, грузинский перевод «Божественной комедии» Данте Алигьери, несколько изданий поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре», книга Т. Амиранашвили «История грузинского искусства (Т. 1. Тбилиси, 1944), И. Джавахишвили «Введение в историю грузинского народа» (Т. 2. Тбилиси, 1937), работы по кавказоведению и языкознанию Н. Марра, А. Чикобава, художественные произведения К. Гамсахурдиа, Г. Леонидзе и другие. В библиотеке вождя находится сейчас и экземпляр книги Шота Руставели на русском языке, изданный в 1937 году, с дарственной надписью Светланы Аллилуевой своему брату: «Милому Васе в день рождения, Светлуха. 4 марта 1944. Примечание: Этот фолиант предназначен для создания уюта, лежа на столе» [322]. Действительно, эта громоздкая книга в тяжелом переводе Пантелеймона Петренко и с портретом Руставели, нафантазированным Сергеем Кобуладзе, предназначена больше «для создания уюта», чем для чтения. Не знаю, знал ли Сталин о существовании дореволюционного и очень удачного перевода поэмы К. Бальмонта, но то, что он лично инициировал работу над текстами средневекового персидско-грузинского памятника литературы, это очевидно. Напомню, что еще в семинарии он зачитывался романтической поэзией Руставели и даже сам нарисовал его воображаемый портрет. Светлана Аллилуева утверждает, что отец любил иногда рассуждать о достоинствах русского перевода поэмы [323].

В библиотеке Сталина есть также сборник повестей и рассказов Ильи Чавчавадзе, который был издан на русском языке в 1937 году с предисловием В. Гольцева. Автор предисловия сослался, конечно, на доклад-брошюру Л. Берии «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье» (издание 1935 г.), в которой Чавчавадзе характеризовался как основатель «феодально-прогрессивного» политического направления [324]. Гольцев первым высказал предположение, что Чавчавадзе (член Государственного совета царской России), возможно, был убит в 1907 году по распоряжению царской охранки за свои антиимперские антирусские настроения. Позже в БСЭ и в справочниках уже без всяких сомнений утверждалось, что он был тайно убит охранкой, хотя на самом деле писатель был известным карточным игроком, бретером и очень вспыльчивым человеком. Поэтому подлинные мотивы убийства первого светского наставника Кобы, скорее всего, имели мало общего с поздней официальной версией. Хотя в целом Чавчавадзе был скорее национал-либералом, он очень откровенно высказывал свои националистические взгляды, причем не только позволял себе традиционные для многих грузинских националистов антиармянские выпады, но в литературных произведениях допускал выпады антирусского характера. Предисловие Гольцева помогало русскому читателю относиться к ним с пониманием. «Что же касается национализма Ильи Чавчавадзе, — писал он, — его нельзя оценить по достоинству, если не вспомнить, что при царском режиме революционный и демократический национализм являлся средством самозащиты маленьких угнетаемых народов, что, в частности, Илье Чавчавадзе и его соратникам приходилось вести борьбу против реакционных публицистов вроде Каткова, цинично предлагавших грузинам перенести свои национальные знамена в цирк, против кавказских попечителей вроде Янковского, изгонявшего грузинский язык даже из программ начальных школ, против тбилисских экзархов, проклинавших с высоты амвона грузинский народ» [325].

Чавчавадзе действительно значительный грузинский писатель, но первые переводы его произведений на русский язык уже в советское время не очень удачны. Приведу небольшой отрывок из его повести «Записки проезжего. От Владикавказа до Тифлиса», в котором одновременно пародируются лермонтовский «Герой нашего времени», Гоголь с его образом России, как «птицы-тройки», и художники-передвижники с их чувствительными портретами русского мужика-труженика.

«Удивительно! Как прекрасно тупое лицо этого ямщика на картинах русских художников, — этого самого ямщика с толстой шеей, ленивой, распущенной повадкой и какими-то скотскими, нечеловеческими движениями! Настолько хорош портрет, настолько — даже с виду — отвратительна действительность!..

— Кто изобрел этот возок? — спросил меня француз, указывая пальцем на почтовый возок, на котором неуклюже дремал еще не очухавшийся от сна ямщик.

— Русские, — ответил я.

— Да, пожалуй, ни один народ не станет его у них оспаривать!

— Что поделаешь? Вся Россия так ездит» [326].

Как мы помним, перевод вышел в 1937 году. Оставалось десять лет до начала эпохи борьбы «с безродным космополитизмом» и инспирированных Сталиным заявлений на весь мир о русском приоритете в большинстве областей мировой науки и техники.

* * *

На всех упомянутых книгах из библиотеки Сталина, имеющих отношение к Грузии, нет видимых следов размышлений вождя. Но зато они в изобилии встречаются на других изданиях, художественных и научных произведениях, хранящихся ныне в его архиве. Помимо переписки и официальных документов, там есть три группы источников, характеризующие его личное отношение к Грузии в период своего могущества. Одна группа — это публикации произведений самого Сталина на грузинском языке, как дореволюционные, так и советского времени. Помимо тех, о которых уже шла речь в связи с изданием первых томов сочинений, упомяну брошюру на грузинском языке (1905 г. издания) «Вскользь о партийных разногласиях». На ее обложке Сталин собственноручно начертал значительно позже: «Составлено И. Сталиным» [327]. В сборник статей «Об основных вопросах борьбы компартии Грузии», изданный в Тбилиси в 1934 году, включены работы как дореволюционного периода, так и более поздние тексты [328]. Эта публикация предшествовала докладу и брошюре Берии и, возможно, послужила для нее теоретическим подспорьем. На страницах этого сборника есть замечания Сталина на грузинском языке, главным образом грамматического характера.