Последнее лето в Аркадии - Дайрдре Парселл

Я протянула медсестре страховую карту Мэдди, которую тайком стянула из ее сумочки. Она всегда была очень собранной, и мне не составило труда найти необходимые документы. В моем доме мне пришлось бы перерыть все вверх дном, чтобы отыскать даже паспорт.

— Вы предоставите сведения о своей семье? — спросила медсестра.

Щекотливый вопрос для данной ситуации. Я на секунду стушевалась, но Мэдди вдруг (вот уж не ожидала!) назвала имя отца и дала его адрес. Она даже не упомянула о Фергусе!

— Для нас имеет принципиальное значение ваше добровольное согласие, Мэдлин, — мягко сказала медсестра. — Согласны ли вы на сотрудничество с врачом и остальным медперсоналом? Будете ли принимать лечение всерьез? Разумеется, алкоголь и наркотики на территории клиники под запретом. — Она улыбнулась. — Знаете, наши пациенты литрами пьют кофе. Думаю, однажды кто-то додумается открыть клинику для людей с кофеиновой зависимостью. Мы назначим вам медицинские препараты и проведем курс детоксикации организма. Думаю, начиная с завтрашнего дня. Вы будете подолгу спать, потому что такова реакция тела на очищение. А сейчас, — медсестра протянула Мэдди еще одну форму, — нам нужно заполнить вот это. Итак, когда вы в последний раз принимали алкоголь?

— Думаю, от меня уже нет проку, Мэдди, — сказала я. — Ты в хороших руках, о тебе позаботятся. Я вернусь примерно через час, привезу твои вещи, хорошо?

В ее глазах блеснули слезы. Словно ребенок, которого в первый раз привели в детский сад, она схватила меня за рукав. Но, видимо, сообразив, что ведет себя нелепо, разжала пальцы и убрала руку.

— Спасибо, Рита. Приезжай скорее!

Когда я вернулась в клинику с вещами, букетом цветов (чтобы украсить палату) и коробкой шоколадных конфет (чтобы поддержать подругу), Мэдди уже крепко спала. Больничная ночная рубаха была ей велика, и в широкой горловине виднелись две обтянутые кожей ключицы.

Я тихо поставила на тумбочку вещи и осторожно поцеловала ледяной лоб Мэдди. Она вдруг открыла глаза, буквально на мгновение, затем тотчас веки смежились.

Бедняжка. Должно быть, у организма почти не осталось сил!

Теперь оставалось еще одно неприятное дело. Я должна была связаться с чертовым Фергусом. Он обязан знать, что творится. Звонить родителям Мэд и Кольму я не хотела. Рано или поздно они и так все узнают; пусть лучше услышат правду из уст самой Мэдди.

Я вышла из клиники, села в машину и завела мотор. Когда я оказалась наконец дома, там, как всегда в дни школьных каникул, царил полный бедлам. Плазменная панель пыталась переорать стереосистему, повсюду горел свет, так как снаружи было пасмурно. Короче, дом походил на гудящий улей — я услышала гул басов еще в пятидесяти метрах от подъезда.

Я вошла внутрь, и на меня тотчас обрушился рев музыки в сочетании с каким-то фильмом, который шел, очевидно, почти на каждом телевизоре в доме.

Было часов двенадцать, а Китти все еще валялась в постели. Остальные девочки давно вскочили и развлекались теперь на полную катушку. Они торчали на кухне вместе с толпой приятелей, жевали чипсы и хлопья, причем всухомятку. Пол был так густо усыпан крошками, что под ногами похрустывало.

— Эй, сделайте музыку потише! — прокричала я, появляясь на кухне.

— Ну мама! — Эллис закатила глаза. — Если убавить звук, мы ничего из кухни не услышим.

Моя третья дочь — самая избалованная из всех. Недавно она завела привычку звать отца Риком и совершенно не считается с мнением родителей. Иной раз это так меня раздражает, что хочется дать ей оплеуху. Разумеется, я ни разу этого не сделала.

— Если никто не убавит звук, я просто выключу все, что в этом доме может вопить, — заявила я. — Решайте, какой вариант вам нравится больше.

— Я убавлю! — Патриция вскочила с места и выбежала из кухни.

Слава Богу, хоть Патриция растет послушной. Если через несколько лет она превратится в копию Эллис, я просто ее задушу, честное слово, потому что разочарованию моему не будет предела.

Пока мы ждали, когда музыка утихнет, я с любопытством разглядывала компанию. Мне удалось узнать всего двоих приятелей Эллис и одну подружку Кэрол. Кроме них, на кухне были еще четверо — их я видела впервые. Я интересуюсь именами друзей, которых приглашают в гости мои дочери, не раньше чем во время пятого визита. Большинство из них исчезают, прежде чем я могу отличить их от остальных. У моих девочек слишком много знакомых.

— Так-то лучше, — кивнула я, когда музыка стала вопить не так громко. — Итак, всем привет. Вам всем рады в этом доме. Однако я буду вам очень признательна, если вы освободите кухню, чтобы я могла здесь убрать и приготовить еду. Кто останется на обед?

Подростки переглянулись, а затем один за другим выразили желание пообедать с нами.

— Спасибо за приглашение, миссис Слитор, — сказала долговязая девица, которую я раньше вроде не видела. — Только я вегетарианка.

— И я, — выступил еще один парнишка.

— Это не проблема. — Я привыкла к причудам современного поколения. — Что-нибудь сообразим. Итак, сколько человек будет обедать, и как много среди вас вегетарианцев?

Народу набралось аж четырнадцать человек.

— Ого, придется хорошенько поработать! — Для пущего эффекта я вздохнула.

На самом деле мне нравится готовить на большую толпу, даже ведро картошки почистить для меня не проблема. Моя кухарка Бетти уехала отдыхать с семьей, так что справляться предстояло одной. А впрочем, чем еще заняться в дождливый день? Холодильник в нашем доме всегда забит под завязку, готовлю я неплохо и с удовольствием. К тому же мне всегда по душе шумная компания.

— Ты мне звонила, Кэрол? — спросила я.

Подростки один за другим испарялись из кухни.

— Да. Правда, уже не помню зачем. Как вспомню, скажу.

— Хорошо. А теперь вон из кухни!

У нас уютный, хотя и огромный, дом — довольно редкое сочетание. Участок вместе с особняком мы назвали «Сан-Лоренцо» в тот же день, как купили. В нем достаточно пространства, чтобы большая семья могла вообще не пересекаться в его стенах. В комнате каждой моей дочери есть все необходимое — начиная с туалетного столика, ванной и большого гардероба и заканчивая компьютером и телевизором.

Как вы поняли, мы люди шумные. Но соседям нечего нам предъявить, потому что их у нас нет как таковых. Вернее, кто-то живет в полукилометре от нас, но едва ли наш шум и гам его беспокоят. Кстати, этот критерий — удаленность от людных мест — сыграл не последнюю роль в выборе дома. «Сан-Лоренцо» стоит посреди огромного участка, простирающегося так далеко, что не видно края.

С детства терпеть не могу крохотные домишки, которые насажены почти друг на друга. В их окна можно подробно разглядеть, что творится у соседей, а под боком постоянно торчат посторонние люди. В таких поселках шагу нельзя ступить, чтобы кого-то не задеть локтем. Соседям всегда есть до тебя дело: они предъявляют претензии, желают знать, как ты живешь, — а правила хорошего тона обязывают к общению, словно к тяжкой повинности.