Перекресток времен. Бородатые боги - Андрей Захаров

– О великий вождь! – взмолился толстяк. – Я ни в чем не виноват! Они совершили преступление против Единственного! Я только выполнял приказ! Пощади меня, о мой господин!

По установленному в империи порядку Чунка был в общем-то прав. Не он принимал решение о казни, и Куюк с Айрой совершили одно из самых тяжких преступлений. Чунка и его люди являлись простыми исполнителями. Но то, как они это сделали, возмутило Синчи Пуму. Вождь чувствовал, что здесь было что-то другое, что не соответствовало рассказанной ему официальной версии. Его догадки подтвердил подошедший Уваров. Допрос исполнителей казни у него не занял много времени. После предварительной обработки ребятами Юску к палачам не потребовалось дополнительных мер воздействия. Они от страха за свою жизнь в один голос рассказали всю подноготную этой печальной, но короткой истории.

Как-то в одном из своих инспекторских обходов подконтрольных селений чиновник Атук приметил красавицу Айру. Он решил сделать ее своей наложницей. С этой целью Атук придумал трюк с «домом избранных женщин», намереваясь в дальнейшем держать девушку в отдаленном селении и «пользовать» ее по мере возникновения желания. Поскольку сам не мог провернуть такое дельце, то его подельником стал особо приближенный Чунка. Атук обворовывал беззащитных пуриков, недодавая им со складов продукты, одежду и орудия труда. Получая таким образом излишки, он с помощью Чунка обменивал их на рынке, увеличивая свои богатства. Атук надеялся подкупить богатыми подарками вышестоящих чиновников и перебраться из глубинки в провинцию, а может быть, и в сам Хосхо. Занимаясь такими делами, оба махинатора не обращали особого внимания на мелких исполнителей их затей, полагая, что те, получив свою небольшую долю дополнительных благ, будут молчать. Но своя шкурка дороже, чем чужая. Видя, как воины-уаминка бесцеремонно расправились с их товарищами, другие быстренько развязали языки. Получив информацию, Олег сообщил ее вождю.

Синчи Пума гневно сверкнул глазами и протянул руку в сторону. Зная суровый нрав своего вождя, ближайший к нему воин тут же передал макану – крепкую дубинку с длинной рукоятью из прочного дерева и массивной бронзовой шестиконечной звездочкой на конце, один из лучей-шипов которой представлял небольшой топорик. Такие набалдашники были массово изготовлены для союзников в Мастерграде. Макана напоминала шестопер или булаву средневековой Европы и была более привычным оружием для уаминка, чем новые для них сабли новороссов. Другие воины схватили Чунка за руки и вывернули их так, что бедный толстяк, крича от боли, уткнулся головой в землю у ног вождя.

– Возьми макану, Таки. Эта паршивая крыса – твоя. Убей его. Отомсти за сына. – Синчи Пума протянул оружие старосте селения.

– Мой господин! Нет! Я ничего не сделал против воли Единственного! – вдруг заверещал Чунка, поняв, что сейчас его будут убивать. – Это не по закону! Вы не имеете права без суда меня убивать!

– Я здесь закон и суд. Это земля моих предков, и на ней будет так, как я сказал, – грозно произнес вождь. – Ты обманул меня. Нарушил правила, установленные нашими богами и Единственным. Бери макану, Таки. Он твой…

Старосту не пришлось долго уговаривать. Одним точным, хорошо поставленным ударом, вложив в него всю свою ненависть и боль, он расколол голову Чунка пополам.

– Таки, похорони своего сына, как настоящего воина. Он заслужил такую честь. – Синчи Пума поднялся и положил руку на плечо старосты. Затем вождь указал на трупы толстяка и убитого воинами Юску его подручного. – А эту падаль выбросьте подальше. Пусть их сожрут лесные твари. Они не достойны, чтобы их головы украшали твой дом, Таки!

«Да, нам бы, в нашем времени, так быстро решать вопросы с ворами и убийцами! – позавидовал местным Уваров. – Давно были бы порядок и спокойствие».

По предложению Олега, других подручных Чунка решили взять с собой, предварительно связав и выставив надежную охрану. Правда, вождь хотел всех публично казнить, как и Чунка, но Олег его отговорил. Те могли пригодиться, выступив как свидетели против Атука, что в свою очередь оправдало бы Синчи Пума в глазах правителя провинции и Уаскара при возможном последующем разбирательстве.

За всем происходящим безропотно наблюдали замершие в ожидании своей дальнейшей участи местные жители. Они с удивлением восприняли поступок Будаева, а тем более его внешность. Но промолчали. Когда были повергнуты палачи детей общины, по рядам прошелся одобрительный шепот, но не более. Многие из мужчин-колла ранее не раз участвовали в битвах за интересы империи и были довольно опытными воинами, ведь каждый пурик на время войн призывался императором в армию. После войны армия распускалась, и он снова становился крестьянином. Но, видно, до того забила их рабская крестьянская доля, что помышлять о каком-то сопротивлении, даже столь ничтожному числу обидчиков, они не могли. Не хватало духа. Только смириться и терпеть. Тем более что сейчас они находились в окружении воинственных уаминка, каждый из которых в бою стоил десятерых.

Еще большее оживление у народа колла вызвала картина, когда Будаев накрыл Айру шкурой пумы. Пума считалась одним из трех священных животных, и если кто-то смог добыть ее шкуру, то становился героем, которого любят боги. И если такой герой накрывал шкурой девушку, та обязана выйти за него замуж. Правда, о таком обычае у народа колла ни Будаев, ни Уваров не знали. Об этом им рассказал староста Таки, когда все немного успокоились и селение начало готовиться к похоронам его погибшего сына.

Ошарашенный новостью бурят не знал, что сказать и как поступать.

– Олег Васильевич. Мне жениться надо? Девушка красивая, но у нее жениха убили, однако. Я не могу так! Что делать? Я не могу здесь жить!

– Извини, Галдан, но ты сам в этом виноват, – улыбнулся Уваров. – Молодец, что спас девушку. Но мы ведь не знали о местном обычае. Теперь ничего не попишешь, придется жениться. А девушка как хороша! Зря отказываешься!

Будаев смутился и даже немного покраснел.

– Я не знаю. Но как она примет меня после всего пережитого? Мы даже не знакомы, однако.

– Ее надо в Новоросск отправить, – посоветовал подошедший Синица. – Наши женщины ее быстро в чувство приведут. Отмоют и к нашей культуре приучат, пока мы с тобой воевать будем. Так что, Галдан, я бы на твоем месте не отказывался.

– А за знакомство ты не переживай, – утешил бурята Олег, – если Таки даст добро, то никто из колла возражать не посмеет. Тем более что после такого чудесного спасения ее родители в тебе души не чают! А насчет отправки в Новоросск это ты, Назар, верно подметил. Пойду-ка я с вождем переговорю!

На предложение Уварова отправить девушку, а также несколько десятков парней и девушек в Новоросск, Синчи Пума возражать не стал. Он знал о грядущих планах и был знаком с системой подготовки новороссов, чему служили примером его молодые воины. Когда старосте Таки объяснили, что с этого момента его селение полностью переходит под защиту уаминка и его народом больше не будут править инки, тот без колебаний согласился отправить молодежь на учебу.

Надолго задерживаться в селении они не могли. По приказу вождя Таки выделил сотню пуриков, которые тут же были зачислены в отряд. После решения основных вопросов Синчи Пума повел своих людей дальше. Надо было наказать Атука и набрать других воинов-общинников. В знак того, что Будаев принял Айру как невесту, он повесил ей на шею свое ожерелье-талисман, состоящее из нескольких крупных клыков медведя и пумы. Девушка еще не отошла от полученного стресса и все воспринимала как в тумане. Вождь оставлял в селении двоих воинов, которые должны были проводить в Уаман-канча молодежь колла и доставить в Новоросск Айру. Вместе с ними Уваров передавал письмо Антоненко, описав в нем произошедшее и приложив наскоро набросанную карту местности.