Мила Хант - Эли Андерсон

цирке. Нильс кладёт Жанне руку на плечо и уводит оттуда. Я не вмешиваюсь. Пусть проглотят и, возможно, переварят эти сцены нищеты и насилия, которые то и дело возникают у нас на пути. Но потом всё-таки не выдерживаю – и втискиваюсь между ними, как в старые добрые времена. Нильс морщится. Жанна выскальзывает из моих рук, как угорь. Я не настаиваю. Они правы. Я причиняю им страдания.

Мы наконец приходим к зданию, которое целиком, от подвала до крыши, покрыто разными граффити. Раздутые буквы, деформированные лица, яркие цвета. Смотрится весьма бодро. Словно крик «Я жив!», обращённый в бесконечные каменные джунгли.

– Я пойду, – говорю я моим спутникам. – Ждите здесь.

Сина останавливает меня.

– Одна? Ты уверена?

Я киваю.

– Он может испугаться, если мы ввалимся вчетвером. Одинокая девушка вызывает меньше подозрений. Одинокая и беззащитная, – добавляю я с улыбкой.

– А если всё пойдёт плохо? – спрашивает Нильс. – Если он применит против тебя свою силу?

– В таком случае ты вряд ли сможешь помочь. Не волнуйся. Я сама в состоянии защитить себя.

Не дожидаясь новых возражений, я вхожу в здание. Взлетаю по лестнице, перескакивая через ступеньки. И вот я на третьем этаже. Дверь направо. Звоню. Проходят секунды. Никто не открывает. Звоню ещё раз. Ничего. Разочарованная, спускаюсь обратно. Прохожу через холл, мимо лифта – и останавливаюсь. Откуда-то доносится музыка, басы заставляют пол слегка вибрировать. Я прижимаю ухо к дверям лифта – звуки становятся громче. Нажимаю кнопку, кабина поднимается. Я вхожу и сосредоточенно прислушиваюсь. Музыка идёт снизу. В сомнениях бросаю взгляд на кнопки этажей. Потом нажимаю на «–3», двери закрываются, и я спускаюсь под землю.

Когда двери открываются, грохот врывается в лифт как ураган и оглушает меня. Я выхожу и попадаю в огромное помещение. Бетон, сваи и трубы канализации. Похоже на подземную парковку, превращённую в подпольный ночной клуб. Под сводчатым потолком – большая толпа молодёжи. Они дёргаются под электронную музыку, от которой у меня лопаются барабанные перепонки. Хорошо, что со мной нет Жанны, она бы тут же присоединилась к вечеринке, и я бы её отсюда не вытащила до утра. Растерянно вглядываюсь в толпу. Как его тут найти?

Я пробираюсь в глубину зала. Туда, где вспыхивают огни, а крики и смех звучат громче. Мне удаётся разглядеть маленькую сцену, на которой прыгает тип в наушниках, отбивая рукой ритм. Какая-то девчонка толкает меня, и я падаю прямо на низкорослого мальчишку.

– Извини! – кричит девчонка. – Я так счастлива! Ты понимаешь, о чём я? Так счастлива!

Я удивлённо рассматриваю её. Оборачиваюсь на маленького парнишку. Он не обращает на меня никакого внимания. Его глаза устремлены на сцену. Вдруг он разражается хохотом, его лицо озаряется. Чуть поодаль другой парень неподвижно стоит, вжавшись в стену. Он выглядит до смерти перепуганным. Но чем? Рядом с ним кто-то заливается слезами. У меня нет сомнения: я в правильном месте, он где-то поблизости. Я расталкиваю людей, прорываясь к сцене.

И замираю. Высокий, худой. Тот же острый профиль, та же тёмная блестящая кожа. Только причёска другая: его грива разделена на пряди с кисточками на концах. И вместо жёлтых очков – синие. Я больше не сомневаюсь. Это его настоящий близнец. Кондор Второй. Моё сердце начинает усиленно биться, образы и воспоминания клубятся в голове. Конни в Демосе, Конни под Куполом, Конни, который меня поддерживает, который отказывается сражаться со мной. Тогда как сам Конни уже умер в одной из секретных лабораторий, потому что одна женщина так решила… Я с головой погружаюсь в эти мрачные мысли. Тем временем его близнец поворачивается ко мне, наши взгляды пересекаются. Он нагибается и кричит:

– Здесь праздник, видишь? Мой день рождения! Я хочу, чтобы все смеялись, кричали! Ты можешь даже плакать! Можно всё! Просто отпусти себя!

Он врывается в мой ум с такой лёгкостью, как если бы просто распахнул дверь. От неожиданности я даже не сопротивляюсь. Во мне закипают противоречивые чувства. Моя собственная горечь головокружительно смешивается с внушаемой им радостью. На глаза наворачиваются слёзы. Парень обладает той же способностью, что и Конни. Управляет эмоциями. Именно это он делает сейчас и со мной, и со всеми, кто тут собрался. Интересно, понимает ли он сам, что происходит? Я выпрямляюсь, беру свои чувства под контроль и тоже проникаю в его сознание. Он изумлённо распахивает глаза. Я мысленно обращаюсь к нему:

– Не пугайся. Я такая же, как ты. У нас обоих есть особые способности.

Он разглядывает меня. Мои эмоции стихают, парень явно ослабил хватку. Он снимает наушники, озадаченно трясёт головой, яростно скребёт в затылке, словно пытаясь выгнать меня вручную. Я пытаюсь успокоить его:

– Все вокруг в таком состоянии именно благодаря твоей способности. Ты вошёл в их умы, сам того не подозревая. Просто сконцентрировался – и подчинил себе чужие эмоции. Как ты только что сделал со мной, всего лишь пожелав, чтобы я «отпустила себя».

Он обводит взглядом огромный зал. Останавливается на каком-то типе, стоящем в отдалении. Тот вдруг приходит в бешенство, дёргается, изо всех сил лупит кулаком по столбу. Затем – так же резко успокаивается.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я близнеца.

Он колеблется мгновение, потом снова наклоняется ко мне и кричит:

– Лиам! Как… как это возможно?

Я собираюсь ответить, но вдруг возникает ещё один голос. Кажется, он поднимается сквозь шум и какофонию, перекрывая крики и грохот музыки. Но он исходит не из толпы. И в то же время – не из колонок. Никто не кричит мне в ухо, Лиам не произносит ни слова. Нет, голос доносится оттуда, где я сейчас мысленно нахожусь. Из сознания Лиама. Я не одна в его голове.

– Кто ты? – спрашивает меня голос.

Знакомый. Спокойный и уверенный, глубокий, без агрессии. Я не могу поверить, но спешу отогнать сомнения.

Оборачиваюсь, оглядываю зал. Если он вошёл в сознание Лиама, значит, он где-то совсем близко, ведь для этого нужно посмотреть в глаза. Сканирую толпу. Безрезультатно. И вдруг золотая вспышка озаряет дальний угол, остававшийся в тени. И я вижу высокую широкоплечую фигуру. Он отрывается от стены – я тут же узнаю эту гибкую и мощную походку хищника. Он начинает пробираться к нам сквозь толпу. Чёткий подбородок, прямой нос, тень от скул. Новая вспышка – и я различаю тёмно-синий цвет глаз. Пошатнувшись, хватаюсь за край сцены. Сердце взрывается в груди.

– Кто ты и почему ты тоже внутри него? – настаивает он.

Голос раскатывается эхом по сознанию Лиама, как по храму. Он наполняет, переворачивает,