Гибель богов в эпоху Огня и Камня - Игнатиус Доннелли

Комментаторы разнятся в том, что следует понимать под словом «левиафан». Некоторые из них, как я уже упоминал, думают, что это означает то же, что изогнувшаяся или извивающееся змея, о которой уже упоминалось в главе 26, стихе 13, где говорится:

«От духа Его — великолепие неба; рука Его образовала быстрого скорпиона».

Или, как говорится в версии короля Якова:

«Своим духом он украсил небеса; его рука создала изогнувшуюся змею».

Под этой змеей некоторые комментаторы понимают «созвездие», «дьявола», «левиафана». В Септуагинте он именуется «отступнический дракон».

Господь саркастически спрашивает Иова (глава 40):

«21. Вденешь ли кольцо в ноздри его? проколешь ли иглою челюсть его?

22. Будет ли он много умолять тебя и будет ли говорить с тобою кротко?

23. Сделает ли он договор с тобою, и возьмешь ли его навсегда себе в рабы?

24. Станешь ли забавляться им, как птичкою, и свяжешь ли его для девочек твоих?

25. Будут ли продавать его товарищи» (в Септуагинте — нации) «ловли, разделят ли его между Хананейскими купцами (в Септуагинте — «поколением финикиян»)?

Далее читаем в 41 главе:

«2. Нет столь отважного, который осмелился бы потревожить его; кто же может устоять перед Моим лицом?

5. Кто может открыть верх одежды его, кто подойдет к двойным челюстям его?

6. Кто может отворить двери лица его? круг зубов его — ужас;

7. Его тело подобно расплавленным щитам; они скреплены как бы твердою печатью;

8. Один к другому прикасается близко, так что и воздух не проходит между ними;

9. Один с другим лежат плотно, сцепились и не раздвигаются.

10. Его чихание подобно сиянию света; глаза у него как ресницы зари…» (В сирийском переводе — «его взгляд ярок». В арабском переводе «зрачки его глаз яростны, и его глаза подобны яркости утра»).

11. Из пасти его выходят пламенники, выскакивают огненные искры…»

Сравните эти «пламенники и огненные искры из пасти» с описанием великой кометы Донати, появившейся в 1858 году:

«16 сентября два расходящихся потока света вышли из ядра сквозь оболочку кометы. Они были отделены друг от друга расстоянием, примерно равным диаметру этих потоков. Внезапно они повернулись обратно и устремились к хвосту. Можно было отчетливо видеть светящуюся субстанцию, которая вырывалась из ядра, а затем уплывала назад к хвосту. М. Роза описал потоки света как напоминающие длинные волосы, откинутые назад со лба, которым потом было позволено упасть по обеим сторонам головы» («Edinburgh Review», October, 1874, p. 208).

Далее в главе 41 читаем следующие строки:

«13. Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя.

14. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас (В Септуагинте — «разрушение бежит перед ним»).

15. Мясистые части тела его сплочены между собою твердо; он пошлет молнии перед собой, и они точно попадут в цель». (Другой перевод — «Его плоть отливается для него, как в литейном», (расплавленную плоть) «невозможно передвинуть».

«16. Сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов» (в Септуагинте — «Он стоит неподвижно, как наковальня»).

«17. Когда он поднимается, силачи в страхе, совсем теряются от ужаса».

Могло ли подобное описание, даже при полете самой буйной или поэтической фантазии, относиться к крокодилу или какому-либо другому чудовищу в глубинах? Какое из земных существ может ужаснуть ангелов в небесах? Какое земное существо когда-либо извергало огонь?

«18. Меч, коснувшийся его, не устоит, ни копье, ни дротик, ни латы.

19. Железо он считает за солому, медь — за гнилое дерево.

20. Дочь лука не обратит его в бегство; пращные камни обращаются для него в плеву.

21. Булава считается у него за соломину; свисту дротика он смеется».

Здесь на ум приходят великие боги Асгарда, которые стоят неколебимо и борются с чудовищем мечами, копьями и молотами — и кого чудовище сразило. Вспоминаются и легенды американских индейцев, где полубоги тщетно пускают свои стрелы и падают замертво от отскакивающего оружия.

«22. Под ним острые камни» (гравий, падающие обломки), «и он на острых камнях лежит в грязи» (в версии короля Якова: «он рассыпал остроугольные камни под собой подобно грязи»).

Можно и этими словами описывать кита или крокодила? Когда это они подстилали под себя камни?

«23. Он кипятит пучину, как котел, и море претворяет в кипящую мазь» (в Септуагинте говорится: «Он относится к морю, как к вазе с маслом, а владыка Тартара для него как узник»),

«24. Оставляет за собою светящуюся стезю; бездна кажется сединою (в версии короля Якова говорится: «он оценит глубину как стареющий»).

25. Нет на Земле подобного ему в мощи; он сотворен бесстрашным;

26. На все высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости» (В халдейской версии Ветхого Завета — «из всех сынов гор»).

Теперь, когда мы имеем столь полное описание — если взять и все, что было сказано ранее, — то, на мой взгляд, больше нет сомнений в том, чем была в на самом деле змея, которой Бог украсил небеса. Это было чудовище с горящем ядром, выбрасывающее пучки света, извергающее большое количество дыма, расплавленное, светящееся, яркое, которому невозможно сопротивляться, и против которого люди применяют свое оружие без всякой пользы. Чудовище бросает вниз острые камни и грязь (глину). От его жара кипят моря. Оно угрожает самим небесам, ангелы трепещут. Именно его огненный дождь убил овец и пастухов Иова. Вызванные им бури убили детей Иова. Гнев чудовища пал на богачей за их столами и уничтожил их. Оно сделало обитель царей «безлюдными местами». Чудовище пощадило только часть человечества, «остров безгрешных», куда люди опускались на веревках, чтобы спрятаться в глубоких пещерах с узким входом. Именно оно высушило реки, превратив большую часть вод океанов в пар — чтобы потом бросить эту воду вниз огромными потоками дождя и обильными снегопадами и покрыть север льдом, а также чтобы густой занавес туч принес тьму долгой ночи.

Если не понимать Книгу Иова именно таким образом, то кто, позвольте спросить, может объяснить все эти отклонения от привычного хода вещей? А если моя интерпретация верна, тогда мы сумели проникнуть в глубь тысячелетий, через бесписьменное время до самой древней цивилизации, и смогли услышать — как случайный прохожий у двери храма — объяснения человеку самого Бога по поводу его деяний. Мы познакомились с крупнейшей религиозной художественной работой, выраженной в поэтическом духе проповедью, созданной по легендам людей и жрецов, прикоснулись к величайшему бедствию, которая только испытывала веру людей и проверяла их сердца.

И если наша интерпретация событий верна, с какой почтительностью должны мы относиться к этим древним записям, заключенным в Библии! Ученые собирают осколки камней; глупец отнесся бы к этому со смехом, философ же смог бы увидеть в этих осколках один из этапов происхождения мира. Осколки позволили бы ему создать подробную историю разных эпох. Он смог бы найти в камнях — если повезет — окаменелости от самых древних организмов. Смог бы заполнить ужасные провалы в нашем знании о времени между эпохой отсутствия жизни и эпохой появления человеческого духа, от безжизненной Земли до появления идеи вечной жизни, до появления человека, этого чуда из чудес, который может жить, дышать, думать, размышлять и передавать свои мысли — сквозь время и пространство в вечность.