Компания дьявола - Дэвид Лисс

Я с трудом сдержал горькую усмешку. Имя «мистер Тизер» скорее подходило персонажу комедии,[3]и я даже начал подозревать, что мистер Пеппер встречался не с джентльменом, а с дамой, и вовсе не для того, чтобы совместно изучать книги. Тем не менее мне оставалось лишь узнать об этом больше.

— Что вы можете сказать об этом мистере Тизере?

— Боюсь, очень немного. Абсалом нечасто говорил о нем, а когда говорил, в его словах звучали нотки чуть не презрения, что ли. Он превозносил проницательность мистера Тизера и в то же время смеялся над ним. Говорил, что он как дитя и что, мол, беднягой можно крутить как заблагорассудится, вот Абсалом и крутил.

— Может быть, вы случайно слышали, где они встречались?

— В этом я могу вам помочь. Однажды я слышала, как мистер Пеппер говорил с кем-то о предстоящем свидании и дал адрес дома на Филд-лейн, рядом с таверной «Виноградная гроздь», если не ошибаюсь. Не знаю, частный это дом или нет, но помню, как он давал именно этот адрес.

— А сами вы туда не ходили?

— Нет, с какой стати мне туда ходить?

Из любопытства, подумал я. Потому что ты не запомнила бы адрес, если бы тебя это не интересовало. Но я придержал язык, ибо ничего не выиграл бы, дав понять, что знаю о ней больше, чем она хотела бы. Нельзя было показывать, что мне почудилось, будто она, как ни странно, ревновала мужа к этому Тизеру.

Через какое-то время стало ясно, что миссис Пеппер больше нечего мне сказать, и я поблагодарил ее за то, что уделила мне время.

— А моя рента? — спросила она. — Ей ничего не угрожает?

У меня не было желания лишаться источника полезных, как мне казалось, сведений, поэтому я решил ответить уклончиво.

— Я буду делать все, что в моих силах, — сказал я и поклонился.

Она закусила губу от досады.

— А если я вам кое-что покажу, — сказала она. — Если я позволю вам взглянуть на это, вы действительно сделаете все, что в ваших силах, чтобы мне помочь?

— Конечно, — пообещал я, пытаясь выбросить из головы, что поступаю лицемерно.

Я не знал, почему Ост-Индская компания платила ренту этой даме, но, скорее всего, после того как я раскрою их секреты, выплаты прекратятся. Одним словом, я убеждал эту женщину помочь приблизить ее собственное разорение.

Она попросила немного подождать и вышла, а вскоре появилась вновь, держа в руках тоненькую книжицу в одну четвертую листа, обтянутую телячьей кожей. Она прижимала ее к груди, и я заметил на передней обложке большую царапину.

— У моего мужа, покойного мистера Пеппера, была одна особенность. Он не раз говорил мне, что его тетради — это его память. Ему было необходимо записывать свои идеи сразу же, как только они приходили ему в голову, иначе он боялся, что забудет и не сможет вспомнить. Он и вправду полагал, что забыл больше прекрасных идей, чем может прийти на ум целой армии людей за всю их жизнь. Поэтому тетради всегда были у него под рукой, и он постоянно что-то в них записывал. В некоторых, как он считал, содержались прекрасные идеи, а в других не было ничего ценного. Когда люди из гильдии пришли за его книгами, они сказали, что им нужны все. Но кое-что все же осталось. Вот эта тетрадь, и то лишь потому, что это книга его ошибок, неудачных идей — так он говорил. Он как-то сказал мне, что не стал бы огорчаться, если бы эта тетрадь потерялась. Я запомнила ее из-за царапины на обложке, она похожа на букву «П» — первая буква фамилии Пеппер, понимаете. Как бы то ни было, я осмелилась оставить ее себе.

Я протянул руку. Она нехотя отдала книгу мне. Страница за страницей были исписаны убористым наклонным почерком, таким мелким, что я едва мог прочитать написанное. Буквы сливались перед глазами, и от потуг разобрать написанное у меня разболелась голова. Кроме записей, как и говорил Хейл, в тетради были рисунки. Рисунки изображали оборудование и материалы для шелкоткачества.

Мистер Пеппер считал, что в книге нет ничего ценного, но я не был в этом уверен.

— Позвольте мне ее взять. Я обязательно верну.

Ей не хотелось расставаться с тетрадью, но она все же кивнула.

Уверенный, что получил все, что мог, я попрощался, в очередной раз заверив ее, что буду стоять на страже ее интересов, и поспешил в обратный путь. Увы, почтовую карету пришлось ждать дольше, чем я рассчитывал, и я вернулся в город, когда уже почти стемнело. Когда я шел по знакомым улицам к дому, тьма окутала Дьюк-Плейс.

Я страшно проголодался и подумал, не зайти ли куда-нибудь перекусить, но усталость пересилила голод, и даже если у моей квартирной хозяйки не нашлось бы для меня легкого ужина, я предпочитал закусить хлебом с сыром у себя в комнате, чем есть холодное мясо с горохом в таверне.

Я подошел уже к дому, но тут почувствовал, как на мое плечо легла тяжелая рука. Я обернулся и не скажу, что слишком удивился, увидев верного Эдгара с его презрительной усмешкой.

— Ты разоблачен, Уивер, — сказал он, по-утиному поджимая губы. — Думал спрятаться, как трус, под прикрытием дядиной смерти, но мы не такие дураки. Ты думал, мистер Кобб не раскроет твою двойную игру?

— О какой двойной игре ты говоришь, мерзавец? — сказал Я.

Я пытался изобразить возмущение, а сам лихорадочно соображал, какой именно обман они раскрыли.

Он рассмеялся, и в его смехе слышалось удовлетворение, а не радость.

— Одно дело держать нас за дураков. Совсем другое — изображать святую невинность, когда тебя ловят за руку. Ты ничего не выиграешь от этого, поэтому лучше признаться, что тебя поймали, и в другой раз быть более осмотрительным, чтобы еще больше не навредить своим друзьям.

— Еще больше навредить? Что это значит?

— Это значит, что мистер Кобб был великодушен по отношению к тебе, по крайней мере я так считаю, но твоя глупость тебе вредит. Тебе говорили, что, если ослушаешься нас, твои друзья пострадают. Стало ясно, совершенно ясно, что ты не поверишь нам, пока мы не покажем, что настроены решительно, поэтому мистер Кобб решил, что самое время показать: его слово не расходится с делом.

Я не стал долго думать — схватил этого елейного типа за галстук и скрутил тот жгутом, отчего лицо Эдгара вмиг потемнело и почти слилось с темнотой.

— Что вы сделали? — потребовал я ответа, хотя было понятно, что он не способен ответить, пока я его душу.

С сожалением я отпустил его, и мерзавец повалился на землю.

— Что вы сделали? — спросил я снова и для убедительности наподдал ему ногой.

— Это твой друг Франко, — сказал он, театрально дергая руками. — Франко арестовали. Если не будешь выполнять наши приказания, за ним последуют другие.

Мой читатель сам может представить, какой ужас я испытал в эту минуту. Мозес Франко, человек, к которому я испытывал приязнь, который не причинил мне ничего плохого и желал мне только добра, был брошен в темницу из-за меня. Я уговаривал себя не терзаться так. В конечном счете это Кобб и его цепной пес Хаммонд виноваты во всем. Я никогда не желал причинить вред мистеру Франко. Однако я не до конца верил в то, что говорил. Все-таки я был неосторожен в своих расследованиях и не сообщал о находках своим непрошеным надзирателям. Я пытался служить нескольким хозяевам, но, в сущности, служил только себе, и теперь мистер Франко должен был заплатить за это.