Полураскрытая роза - Лиса Кросс-Смит

тем не менее, предположить, что уйдет Ивонн. Мне она всегда нравилась, но, как ни крути, бывает равнодушной. А так как Тео настолько же сдержан и минимален в проявлении чувств, как в создании мебели, они, наверное, вымораживают друг друга напрочь, если что-то случается, и потом ждут, чтобы растаяло.

Вчера вечером, однако, повеселились на славу:

Напились и валяли дурака…

Просто слушали музыку…

Хохотали и съели у Тео все чипсы…

Моне чуть было не описалась, так сильно смеялась по поводу татуировки в виде морской звезды у последнего из ее мужчин. Тату была у него на ноге и настолько не понравилась ей, что Моне порвала с ним в тот же день, как только ее увидела. Тео сидел за столом и пытался нарисовать татуировку по описанию Моне в режиме реального времени. Было очень смешно. Я все время хохотала. Лу был на полу!!

Пьяный Лу очень веселый. Когда он не смеется, то становится каким-то тихим, голодным и возбужденным, что не так уж сильно отличается от Обычного Лу. Мы вчера занялись настоящим сексом (дважды… сначала, когда встретились наверху, пока Тео и Моне готовили брауни, и еще раз… позже) впервые после приезда в Амстердам. Второй раз мы были очень сонные, это был тихий секс, который часто у меня самый любимый.

Винсент и Тео – единственные, кто уже проснулся. Она поднялась в l’heure bleue[136], и теперь они вдвоем сидят за домом, пьют темный кофе из белых кружек, а солнце тянется вдоль линии горизонта. Винсент наблюдает за сорокой с синими крыльями, сидящей в траве перед ними.

– Ты меня, пожалуйста, извини, если все это причинило тебе стресс. Я понимаю, что ты не собиралась вот так знакомить с Лу всю семью. – Голос у Тео грубый после сна, как бывает всегда по утрам.

– Хватит извиняться. Ты же не виноват! Я сказала, что привезу друга… Надо было сообщить тебе, кто такой Лу. А что, получилось неплохо, если подумать. – Винсент пожимает плечами.

Прилетает еще одна сорока, садится рядом с первой; они стрекочут и вспушивают перья. Она говорит брату, что птицы – это они.

– Два дня назад мне звонил Киллиан, просто поздороваться, – говорит Тео.

– Пока я была здесь? – Сердце Винсент начинает биться чаще при мысли, что Тео и Киллиан разговаривали по телефону и она находилась в квартире. В Кентукки около полуночи, и Киллиан, наверное, еще даже не ложился, а она на другом конце света только что проснулась.

– Ага. – Тео кивает, смотрит на нее. – Разговаривали мы недолго. Ты была наверху. Я не хотел, чтобы ты переживала об этом, поэтому сразу не сказал.

– Спасибо тебе. Но… он довольно долго был тебе родственником. То есть, я хочу сказать, хорошо, что вы друзья.

– Я понимаю, что ему тяжело, но он должен все это пережить. Разобраться со своим дерьмом, как положено мужику, вот и все, – говорит Тео.

– Ну да, примерно это я внушаю ему в каждом разговоре.

Тео уходит в себя, Винсент наблюдает за птицами.

– Мы с Ивонн сейчас, после отъезда девочек, проводим много времени врозь. То я работаю, то она… и для нас ничего плохого в этом нет. А может, и есть, я уже и не знаю. Но нам обоим всегда было необходимо собственное пространство, – говорит Тео. Он пьет кофе, Винсент тоже.

– Но ты ведь все еще любишь ее, да? Вот я все никак с этим не решу в отношении нас с Киллианом. То есть, разумеется, я его еще люблю. И всегда буду любить. Но вдруг я могу любить его и еще хотеть чего-то другого? Или чего-то большего? – тихо говорит Винсент и кивает на окно комнаты, где спит Лу.

– Я всегда буду любить Ивонн. Она всегда будет любить меня. Мы найдем способ любить друг друга, что бы в конце концов с нами ни случилось. Думаю, у вас с Киллианом то же самое. Он сходит по тебе с ума. В этом и кроется причина, почему он так напортачил… это от нежелания тебя потерять он держал все в секрете так долго. А потом вмешал еще свою писательскую карьеру и по итогу оказался в такой заднице… не знаю, – заключает Тео.

Он спрашивает про Талли и как часто они теперь общаются.

– Не реже раза в неделю. Мы все жалеем, что он не может быть на свадьбе. Я пытаюсь найти другой способ, чтобы в ближайшем будущем собраться вместе. Мне кажется, что это важно, – говорит Винсент.

Тео протягивает руку и легко похлопывает Винсент по ноге, она кладет свою ладонь на его.

– Смотри, какая птица! – потом говорит Винсент, указывая на растущий неподалеку кустарник. – Какая красивая. Синяя. Как она называется?

Тео очень хорошо разбирается в птицах, и именно к нему обращается Винсент, когда встречает птицу, которой раньше не видела. Если она видит новую птицу, гуляя по Парижу, то старается сфотографировать ее и отправить Тео.

– Это мой друг синешейка. Наверное, сейчас высунется оттуда и улетит. Они очень пугливые. Когда я только начал увлекаться птицами, я понял, как важно замечать, как они себя ведут. Поведение не менее важно, чем пение или внешний вид. – Он говорит так, будто читает текст за кадром документального фильма.

– О'кей, разумеется… ранним утром птичий АСМР – это то, что мне нужно. Продолжай, – откинув голову назад и прикрыв глаза, говорит Винсент.

Когда они приезжают на вокзал, Тео выходит из машины, чтобы обнять Винсент. Она плачет, потому что будет по нему скучать и еще потому, что он вернется в квартиру в одиночестве, а ведь еще недавно в ней было столько народу. Ему, как интроверту, такое по душе, но ей все равно грустно.

– Завтра возвращается Ивонн. А мне надо закончить стол, – говорит он, хотя Винсент не сказала ни слова о своих чувствах. Он и так знает.

– Ух, Тео, спасибо за все. Было классно, – говорит Лу. Он пожимает Тео руку, и Тео отвечает, что не стоит благодарности. Ему было приятно.

– Я напишу тебе потом, – шмыгая носом и махая на прощание, говорит брату Винсент.

Они смотрят вслед уезжающей машине Тео, Лу кладет руку ей на поясницу и называет ее un pétale[137].

10

Лу дожидается момента, когда они уже в здании вокзала, и раскрывает ей сюрприз. Они едут в Овер-сюр-Уаз, где умер и похоронен Ван Гог. Туда всего час езды от