Возьми меня в долг - Виктория Вишневская

Алекс ранит меня, но тут же залечивает.

С ним невозможно находиться рядом.

Именно поэтому я сижу на крыльце какое-то время. Сколько? Не слежу.

Замерзаю. Зависаю в телефоне и смотрю новости. Я прекрасно знаю, что творится в мире. И с Бельц тоже. Видела недавние её ролики. И вот опять…

Я злюсь на Рихтера. Но он сделал это с ней ради меня. Или нет? Чтобы больше не действовала против него? Не знаю…

Неожиданно в новостной ленте появляется значок сверху.

Тётя звонит. Она это каждый день делает, проверяет моё самочувствие. Я ей всё рассказала. Что со мной случилось и по чьей вине.

Первая капля дождя падает на экран.

Надо идти обратно. К Алексу.

Вот сейчас договорю с тётей и пойду.

Отвечаю на звонок. Подношу телефон к уху и тут же напрягаюсь, слыша невнятные всхлипывания.

— Виол…

Сердце мгновенно останавливается от её подавленного голоса и плача.

— Тёть? — спрашиваю настороженно. Тугой узел волнения закручивается в животе. — Ты почему плачешь?

— Это ужа-а-асно, — воет прямо в голос. Я впервые слышу её такой. Сжимаю холодными пальцами смартфон и дожидаюсь ответа. Не наседаю. — Кама…

— Что с ней? — тут же подскакиваю со ступенек. И нервно осматриваюсь по сторонам, когда она останавливается. И совсем не замечаю лёгкого дождя, что бьёт по макушке и плечам.

— Ребёнка потеряла…

Ч-что? — во рту резко становится сухо. Слова словно тонут где-то в горле, и я не могу больше ничего вымолвить. Только три буквы.

Пока пальцы леденеют ещё быстрее.

Сердце не бьётся.

Зато эти ужасные слова в голове…

Звучат снова и снова.

— Я-я-я, — женщина, что заменила мне мать, не может говорить. Только плачет в трубку, не сумев вымолвить и слова. — Не могу-у. Сейчас…

Она резко отключается.

А моя рука сама падает плетью вдоль тела.

Я неверяще смотрю вперёд.

Этого не может быть.

Не может.

Это глупая шутка. Очень серьёзная и несмешная.

Не может моя сестра лишиться ребёнка.

У неё ведь в последнее время всё было хорошо со здоровьем! Она похорошела… И всё наладилось!

Я начинаю трястись и кусать пальцы. Ходить из стороны в сторону. И уже чувствую, как волна истерики подкатывает к груди, где уже виснет тяжёлый ком горечи. Слёзы вырываются из глаз, и я не замечаю дождя, что бьёт по телу. Усиливается с каждой минутой.

А я смотрю на дисплей и плачу, потому что мне приходит сообщение.

«Муж её бывший пришёл. Ударил её по животу. И всё… «Скорая» приехала. Сейчас в больнице. Ребёнка… Не спасли. Крови много. Это конец, Виол. Я не знаю, что делать…»

Я оседаю на ступеньки. Снова. Отбиваю копчик, задницу.

Телефон выскальзывает из рук, которыми я прикрываю лицо. Всхлип сам вырывается изо рта.

Да ладно!

Не могу поверить…

Не может быть…

Только неделю назад мы узнали, что у меня будет племянник…

А теперь его нет.

Мальчика, которого Кама решила назвать в честь отца… Нет. Больше нет.

И всё из-за одного мужчины. Что полностью разрушил не только жизнь своего сына. Но и моей сестры. Как и нашу.

Меня накрывает.

Задыхаюсь и отстраняю ладони от лица. Глотаю жадно воздух.

Это невозможно вытерпеть. И опять ловлю ртом кислород от этой несправедливости.

Почему мы?!

Почему всё говно само лезет к нам?!

Я подскакиваю со ступенек, несмотря на ватные ноги, и залетаю в дом. Вытираю слёзы рукавом толстовки и плюю на свой внешний вид.

Встречаюсь взглядом с глазами Рихтера. Казалось, мужчина так и не шелохнулся с того самого места, как я ушла.

И плевать! Не это сейчас важно!

— Отвези меня обратно, — говорю сквозь душащие горло слёзы. — Сейчас же.

Он поднимается с дивана.

— Что случилось?

— Отвези меня обратно, — повторяю ещё раз. Ничего ему не говорю. Он — не моя семья, чтобы отчитываться перед ним!

Алекс хмурится.

— Объясни, что произошло.

— Отвези меня домой! — уже не выдерживаю и кричу.

Черты лица вмиг ожесточаются. Зрачки сужаются, но я не боюсь. Меня колбасит. Трясёт из стороны в сторону. Сжимаю зубы и думаю только о сестре. О мужике, что лишил её ребёнка. Которого я и желаю сейчас убить. Плевать! Пусть меня засудят, но я хочу, чтобы он сдох!

— Успокойся, — он отдаёт холодный приказ, которого я не слушаюсь. — Я же сказал. Машина сломалась. Я не могу тебя отвезти. На улице ливень начинается. Аварийка не приедет, вечер уже. В лучшем случае нас заберут завтра после обеда.

— Завтра? — вырывается из груди.

Поздно.

Я не могу ждать до завтра.

Мне нужно к ней. К сестре. Успокоить её. Обнять. Она не справится. Не сможет. Как и я.

Я не могу быть вдали настолько, зная, что ей сейчас плохо. Не только она потеряла сына. Но и мы… Часть семьи.

Поэтому я разворачиваюсь. Как в тумане. Выбегаю на улицу. И всё равно мне на дождь, который неумолимо опускается на тело.

А я иду. Перехожу на бег.

Чёрт с ним! Если надо, я пойду до неё пешком! Или попрошу встречную машину подвезти меня! Кто-то же должен здесь ездить!

— Виолетта, стой!

Голос за спиной никак меня не останавливает.

Я бегу. Под слёзы, стекающие по щекам. С огромным комом, глушащим всё, что можно. Кажется, я разбиваюсь на куски с каждым шагом, который делаю по влажной земле.

Не может этого быть!

Это шутка! Первоапрельская шутка!

И всё равно, что этот день был неделю назад! Плевать!

Это всё!.. Всё неправда!

Я сейчас дойду до них. А всё хорошо. Кама счастлива. Готовится к долгожданным родам, которые должны были случиться через несколько месяцев. У неё есть её большой животик, который и так отнял у неё много сил и нервов. И через несколько месяцев из него появится маленький малыш!

Я резко останавливаюсь.

Стальные пальцы на талии не дают бежать дальше.

Горячее тело за спиной лишает любых сил.

Лишил бы, если бы не моё желание убить ублюдка, из-за которого сейчас моя сестра…

— Успокойся, — раздаётся над ухом, а я не могу. И бежать дальше тоже. Ноги мёрзнут, как и всё тело, отказываясь шевелиться. И сил не остаётся.

Слёзы рвутся наружу с каждым разом всё сильнее.

И опять мне обидно за то, что это случается с моей семьёй.

Именно со мной.

Не с другими.

Страдаю только я и близкие мне люди!

— Отпусти! — прошу его, стараясь вырваться.

— Логинова, очнись! — кричит ещё раз. — Куда ты собралась! До города четыре часа езды!

— Отпусти-и-и, — вою мощнее волка, что делает это на луну. — Мне надо! Надо туда! Там,