Наследие войны - Уилбур Смит

Меербах не отказывал клиентам, которых подозревал в том, что они евреи. Это только вызовет подозрения. Но он взял за правило не иметь с ними дела лично. Когда он услышал, что доктор Джонатан Голдсмит привез купе Jaguar XK120 для настройки и попросил поговорить с ним лично об улучшениях, которые могут быть внесены в характеристики автомобиля, фон Меербах был осторожен. ‘Голдсмит’ - английское слово. Но это вполне может быть англицизация еврейской фамилии "Гольдшмидт".

- Где он? - спросил он механика, доставившего сообщение.

Механик подвел фон Меербаха к окну, из которого его кабинет на верхнем этаже выходил на цех его мастерской. Он указал и сказал: - "Вот этот".

Фон Меербах увидел высокого блондина лет тридцати с небольшим, во фланелевых брюках и твидовом пиджаке, с шелковым галстуком на шее, заправленным в бледно-голубую рубашку. Он стоял рядом с длинным, низким спортивным автомобилем с открытым верхом, выкрашенным в британский гоночный зеленый цвет. Он не был похож ни на одного еврея, которого фон Меербах когда-либо встречал. Но выглядел он в точности как английский джентльмен.

- ‘Очень хорошо,’ сказал он. - Скажи ему, что я спущусь через две минуты.

Фон Меербах был отчасти прав в своей оценке. У Джонатана Голдсмита был британский паспорт. Он говорил на королевском английском в манере, которую приобрел в Регби, одной из самых известных государственных школ-интернатов страны, где была изобретена игра в регби, столь любимая африканерами Южной Африки. Он изучал медицину в Кембриджском университете, прежде чем получить квалификацию врача в больнице Бартса, и пришел работать хирургом в больницу Грута Шуура в Кейптауне, потому что, как он беспечно выразился, "я думал, что буду работать лучше, когда немного солнечного света на моей коже и немного приличной пищи внутри меня".

СС, как институт, рассматривала британцев как равных по расовому признаку, даже если они приняли прискорбное решение стать врагами рейха. Фюрер очень восхищался тем, как Британская империя была завоевана и сохранена, несмотря на то, что ее хозяева превосходили числом меньшие расы, которыми они правили. Поэтому фон Меербах удовлетворился тем, что представился доктору Голдсмиту и приятно побеседовал с ним о различных усовершенствованиях, которые можно было бы внести в двигатель, подвеску и тормоза "Ягуара", чтобы улучшить его и без того впечатляющие возможности.

Чего фон Меербах не знал, так это того, что его опасения оправдались. Доктор Голдсмит действительно родился Джонатаном Гольдшмидтом в Вене. Его семья, как и многие австрийские евреи высшего класса, на протяжении веков вступала в браки со своими христианскими эквивалентами, что объясняло цвет кожи Джонатана. Его отец, который был психиатром, увидел, в какую сторону дует ветер, и в 1932 году перевез свою семью из Вены в Лондон, быстро основав успешную практику в северном пригороде Лондона Хэмпстеде. Семья сделала свою семью и имена более английскими. Дети были отправлены в хорошие школы и полностью ассимилировались с культурой своей новой земли.

Джонатан учился в университете, когда началась война. В 1943 году он получил квалификацию врача и поступил в Медицинский корпус Королевской армии, с отличием служа на итальянском фронте. Он стал гордым, патриотичным британцем и намеревался вернуться домой в свое время, чтобы работать в недавно созданной Национальной службе здравоохранения. И все же он в равной степени гордился своим еврейским наследием и играл активную роль в еврейской общине в Кейптауне.

Он был одним из немногих доверенных лиц, которых вызвали на закрытую встречу и сообщили, что у израильского правительства есть основания полагать, что бывший высокопоставленный офицер СС по имени Конрад фон Меербах, принимавший активное участие в создании лагерей смерти рейха, живет под вымышленным именем в Южной Африке. Им также сообщили, что фон Меербах, возможно, решил поселиться в Кейпе, чтобы быть под крылом видного политика Национальной партии, с которым, как было известно, у него были связи. Было представлено подробное описание фон Меербаха, а также краткое краткое изложение его жизни и личных характеристик.

Человек, которого они искали, отличался мощным телосложением с толстой шеей, возможно, уже начинавшим полнеть, и рыжими волосами, которые скоро поседеют. Он был человеком, привыкшим к власти, бандитом, который наслаждался способностью запугивать и унижать.

Как квалифицированный врач, который также был сыном выдающегося психиатра, Джонатан Голдсмит увидел эти черты в Мишеле Шульце. И когда Шульц дал экспертный, хотя и хвастливый отчет о том, как его компания могла бы работать над "Ягуаром", Голдсмит заметил, что он говорит с мюнхенским акцентом высшего класса, и вспомнил, что брифинг о фон Меербахе включал информацию о том, что его семья владеет компанией, специализирующейся на производстве двигателей.

Придя к выводу, что он, возможно, имеет дело с человеком, который помог Третьему рейху убить шесть миллионов его единоверцев, Джонатан Голдсмит с трудом сдержал улыбку и завершил свое дело. Он собрался с духом, согласился на работу и стоимость, предложенные "Мишелем Шульцем", и сдал свою машину.

Мистер Шульц любезно вызвал такси. Когда он прибыл, Голдсмит попрощался с Шульцем и велел водителю отвезти его в больницу Грута Шуура. Минуту спустя, когда они уже отъезжали, Голдсмит сообщил таксисту, что хочет, чтобы его отвезли в офис судоходной компании "Кармел" в порту Кейптауна. Там он встретился с владельцем компании Мэнни Ишмаэлем, который пригласил его на встречу, на которой обсуждалась охота на фон Меербаха.

- Кажется, я нашел его, - сказал он.

Ишмаэлю было семьдесят три года. Он все еще был остер, как гвоздь, но опыт научил его не спешить с поспешными выводами.

- Ты входишь в гараж и встречаешь толстого гоя с рыжими волосами и немецким акцентом ... И это делает его фон Меербахом? Он устало вздохнул. - Нам всем должно так повезти.

Голдсмит изложил свои рассуждения более подробно. Ишмаэль немного уступил.

- Возможно, вы правы. Мой отец был пекарем из Слуцка, Белоруссия. Я не знаю мюнхенскому акцент. Если вы скажете мне, что у этого человека он был, почему я должен спорить? Я позвоню своему связному в Преторию. Пусть он сам решает.

Контакт Мэнни Ишмаэля номинально был первым секретарем израильского посольства. Как и Джошуа Соломонс, он был сотрудником Центрального института координации. Еврейское слово, обозначающее "Институт", - это "Моссад", название, под которым эта организация стала известна. Когда информация была передана в штаб-квартиру института в Тель-Авиве, его директор Реувен Шилоах решил, что эту зацепку стоит проследить.

Джошуа Соломонс подумывал о том, чтобы