Ты самая любимая - Эдуард Тополь

— Спасибо. — Трофимов спрятал деньги. — Это не мои. Я должен отдать…

Но Альбертович уже не слушал его, говорил в свой телефон:

— Коля, алло! Еще одна ходка в супермаркет. Возьми всякой закуси на две тыщи. Ну, на свое усмотрение. Нет, горючее у нас есть. Все! Действуй!

— Ребята, вы чё? Опять? — испугалась Маргарита.

Илья кивнул ей на Трофимова:

— Ну а как?..

— Нет, ну вы хотя бы тут сделали чего! Я вас зачем позвала?

— Действительно, — согласился с ней Альбертович. — Мужики!

— Вперед! — воскликнул Илья, направляясь к краскам. — «Мы идем неудержимо к яркой звезде! Не отставай, друзья!»

Никто, однако, не оценил его эрудицию, Альбертович и приказал Трофимову:

— Женщине помочь надо! — и повернулся к Василию: — Васыль, ты старший на покраске! Маргарита, покажи им чё красить. Курсант, мы с тобой дверь вешаем. Взяли!

Сергей и Трофимов подняли дверь и стали навешивать ее в дверной раме на кухне.

Остальные принялись за покраску стен.

— Стойте! — воскликнула Маргарита. — Почему эту стенку желтой? Я не хочу как в психушке!

— А мы-то все где живем? — спросил Альбертович.

Крася валиком стену, Илья сообщил:

— «Мы отстали по крайней мере лет на двести… Иной раз, когда не спится, я думаю: „Господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами…“»

— Это Чехов, — сказал Трофимов.

— Илья, ты можэш цього Чехова йому нэ нагадуваты? — попросил Василий.

— А это уже сто лет звучит со сцен во всем мире, — сказал Илья.

— И какой результат? — спросил Арсен.

— Никакого. У нас в школе учитель, тридцать два года, врачи обнаружили у него рак, назначили химиотерапию. И что вы думаете? В больнице на эту химиотерапию запись за месяц вперед. А если хотите без очереди — пожалуйста, за взятку в триста евро хоть завтра! Вы можете себе представить, чтобы сто лет назад врачи смертельно больным создавали очереди, чтобы драть с них деньги?

— А в Израиле не так? — спросил Альбертович.

— В Израиле воровства меньше, а бюрократии больше, — ответил Илья.

— А я думала, больше, чем у нас, уже не бывает, — сказала Маргарита.

— Бывает, но дело не в этом, — заметил Арсен. — Просто весь мир — это один котел. Мы все вместе варимся. Если ты в одном месте пересолил, весь котел уже можешь выбросить!

— А нам один генерал, профессор экономики, еще короче сказал, — сказал Трофимов. — Он говорит: с тех пор как убрали железный занавес, весь мир стал общим рынком. А как он работает? По принципу канализационных труб. То есть наше дерьмо в первую очередь всплывает в Америке, а их дерьмо у нас. Это и называется общий рынок.

— Гарно вас вчат экономике! — заметил Василий.

Коля, водитель Альбертовича, возник в двери с пакетами и коробками из супермаркета.

Все сгрудились вокруг стола, стали вскрывать эти пакеты и коробки.

— Ой, паштет!.. Салат!.. Колбаса!.. Сыр!.. Оливье!.. Печенка!.. Селедка под шубой!.. Соленые помидоры!..

— Серега, наливай! — возбудился Илья.

Альбертович разлил по стаканам.

Каждый обильно накладывал себе закуски в тарелки.

— У меня тост! — заявил Илья.

— Валяй! — разрешил Альбертович.

— Я предлагаю выпить за «Братство Маргариты»!

— Не понял, — сказал Арсен.

— А что тут не понять? — ответил Илья. — Вот нас тут пять мужиков, которые ее хотят…

— Илья! — укорила Маргарита.

— Иначе нас бы тут не было, — продолжал он. — Вот я и предлагаю: за наше мужское братство! Кто «за», поднять стаканы!

Все — один за другим — подняли.

— Гордись! — сказал Маргарите Илья и повернулся к остальным: — Выпили!

Все, конечно, выпили.

— И с этой минуты, — заявил Илья, — мы как мушкетеры: один за всех, все за одну — за Маргариту! Договорились?

— Еврей, а соображает! — заметил Альбертович. — Ладно, сержант, я тебя прощаю.

— А за Катю? — сказала Маргарита.

— А Катя — это кто? — спросил Трофимов.

— Моя дочка, — сказала Маргарита.

— Твоя невеста, — сказал Трофимову Арсен.

— А что? — сказал Альбертович. — Пятнадцать лет разницы — как раз, самое то! Сделаешь теще прописку и…

Тут у Маргариты опять запел мобильник.

— Алло! — ответила она и ушла с ним на кухню.

— Так, — сказал Альбертович, — еще один!

Арсен посмотрел на часы:

— Наверно, тот, с кем она теперь.

— Откуда знаешь? — ревниво спросил Альбертович.

— В такой время кто еще может ей звонить?

— Маргарита! — крикнул Илья. — Пусть он приезжает! Чего уж! — и повернулся к Василию. — Ты, я понимаю, как я — тоже из прошлого.

— Я дочку прыихав побачить, — сообщил тот.

— Слушай, Вася, — сказал Альбертович, — перестань выстебываться! Говори по-русски!

— Я по-вашему нэ можу, — ответил Василий.

— Ну, нам-то не физди! — возразил ему Илья.

— О! Вот это учитель русского языка! — заметил Альбертович.

— Нет, но это же возмутительно! — сказал Василию Илья. — Я могу на коньяк забить: если бы ты не говорил по-русски, Маргарита бы с тобой никогда не легла! Забьем? Ну!

— Нет, конечно, — принужденно улыбнулся Василий.

— А ты вообще свою дочку видел когда-нибудь?

— Ни…

— Как это? Не видел?! — изумился Трофимов.

— Ну, так получилось, — сказал Василий.

— Колись! — приказал ему Альбертович.

— Ну, я моряк, плавал на круизном, поки у нас туризм був… — начал объяснять Василий.

— Пока туризм был, понятно, — перевел Илья.

— А Маргарита была в рейсе туристкой, — продолжил Василий.

— И много у тебя детей от таких круизов? — поинтересовался Арсен.

— Нет, только Катя…

— Нам-то не заливай! — сказал Альбертович.

— Клянусь! В том-то и дело! У меня ни с кем не получалось, даже с жинкой…

— То есть с женой? — уточнил Илья.

— Ну да! Я и Маргарите не поверил. Но у меня вот тут родинка под мышкой. — Василий поднял руку и заголил рукав. — Бачытэ?

— Видим, — сказал Трофимов.