Бесчувственный - Екатерина Юдина

Райт считал, что раньше эта девушка как–то ненормально влияла на него. Но нихрена. Вот сейчас он по–настоящему становился бешенным и его зверь, который ранее просто метался, сейчас вовсе срывался с цепи. Громко рычал, скалился и одержимо шел по следу. Желал ее поймать. Ощутить в своих лапах каждый сантиметр тела этой чертовой самки.

А ведь раньше зверь был неспокойным, потому, что эта девушка делала его неудовлетворенным. Зверю чего–то хотелось. Причем, очень сильно, но в этой самке он не мог этого найти, хоть и возникало такое буйствующее чувство, что только в ней это могло быть. Никто другой подобного не вызывал. Это ощущение возникало на уровне инстинктов и, несмотря на то, что встречалось с сопротивлением разума, продолжало все сильнее и сильнее терзать.

А теперь, с проявлением запаха, зверь получил то, что хотел. Ему открылось то, что до невозможности сильно манило, но ранее казалось скрытым и вообще несуществующим.

И все, что сдерживало рухнуло. Зверь взял верх. Его инстинкты и животные повадки. Желание обладать этой колючей самкой. И трахать ее. Жестко и беспощадно. Долго. Бесконечно и беспрерывно.

Вот только, ее гребанный запах растворялся в воздухе и постепенно становился им.

Абсолютно все пропахло ею и с каждым вдохом, Райт еще больше зверел. Сходил с ума от жажды взять самку и буйствовал из–за невозможности найти ее сию же секунду.

Сам запах скрывал ее тем, что сшибал Райта. Бил по нему, пропитывал тело и еще сильнее манил, но из–за того, что запах был настолько сильным и пьянящим для зверя, Райт не мог понять откуда именно он исходил. Впервые в жизни он столкнулся с тем, что не мог так просто кого–то выследить и это изувечивало сознание.

Ему нужна эта самка. Сейчас. Немедленно.

На улице был гребанный ветер. Он вообще разносил ее запах по округе и, казалось, сразу доносился со всех сторон.

Лишь секунда промедления и несколько очень глубоких вдохов. Зверь уловил ее и, громко зарычав, сорвался с места, выискивая ее, как самую желанную добычу.

Зверь ни о чем не думал. Для него существовали только инстинкты, а они уже ясно дали понять чего хотели. Райт в эти мгновения вообще был сам не свой. Полностью обезумевший, но в противовес всему этому шла дикая ярость от того, что вот эта самка, из–за которой он сходил с ума и даже не имел возможности контролировать себя, всего лишь несколько минут назад сказала, что отказывается от Райта. Она нашла себе другого.

Стоило вспомнить об этом, как зверь начинал скалиться и изнутри разрывать острыми когтями, захлебываясь чем–то жгучим и черным. Он яростно ненавидел эту самку и, в тот же момент невыносимо сильно хотел ее. Это разворачивало в сознание войну и миллиард апокалипсисов. И било по Райту. Раз за разом. Сильно и мощно. Создавая в нем уродливые трещины и вонзая в зверя острые копья, а тот, израненный, все равно бежал и искал самку. Потому что иначе не мог. Уже сейчас дышал только ее запахом. Без него задохнется и сдохнет.

Райт поймал ее.

К этому моменту самка уже успела убежать к улицам, но даже там ее запах был невыносимо сильным и, прижав ее к забору, Матс начал его жадно вдыхать. Обнюхивать девушку, с трудом сдерживаясь, чтобы в это мгновение не нагнуть ее прямо тут.

Пока что он этого не делал. Более того, какой–то частью сознания изо всех сил сопротивлялся жажде. Считал ее ненормальной для себя и не желал испытывать всей этой хрени.

Эта чертова самка уже сейчас реально была подобна наркоте и Райт принял слишком огромную дозу.

Вдох за вдохом и к Матсу пришло жесткое осознание – она действительно его истинная пара.

А ведь он до последнего считал, что ошибся. Думал, что это невозможно. Какая нахрен истинность? Ее не существует. Она являлась лишь розовой сказкой для глупых девок.

Но, блять, нет. Истинность реально есть и Райт, проклятье, встретил свою пару.

Вот только, сознание до сих пор это отвергало. Считало, что, возможно, это нечто другое.

А вот инстинкты твердили, что, нихрена. Ошибки нет. Это именно истинность и, сколько бы Райт не пытался себя убедить в обратном, все ощущения тянулись к этой девушке и Матс душой и телом чувствовал, что она его самка. Это дико странные ощущения. Непривычные и непонятные, но настолько сильные, что сознание выворачивало и в их правдивости было трудно сомневаться.

Продолжая прижимать ее к забору, Райт все так же делал глубокие вдохи.

Первая мысль – к чертям все слова. Сначала нужно пометить эту самку. Срочно. Прямо сейчас. Зверь внутри Райта слишком сильно хотел это сделать. Он бушевал, но Матс каким–то образом сдерживал себя, хоть и каждая секунда самоконтроля была подобна раскаленному пруту, вонзающемуся в тело.

Райт не желал того, что в нем пробуждала эта самка. Подобная жажда шла изнутри. Была первобытной и слишком сильной, но к чертям ее. Райту не нужна истинная и он не хотел делать опрометчивых действий, которые связали бы его и ее. Все это нужно прекратить.

И пока зверь рвался пометить самку, Райт думал о том, как разорвать то, что связывало его и ее, чтобы прекратить этот гребанный ад.

Вот только уже тогда инстинкты подсказывали, что ничерта не получится.

То, что их связывало, было куда глобальнее, чем человеческий мозг мог понять и даже зверь, ориентирующийся на чутье, столкнулся с тем, чего не осознавал, но слабости в этой связи не видел. Не было ни одной трещины.

Матс все равно отвергал истинность, но, почему–то вместо того, чтобы думать о том, как ее разорвать, мог размышлять только о том, что у этой самки грудь классная. Вот бы полапать ее. А еще задница супер. Как и ноги. Раздвинуть бы их и дать волю зверю, который уже был готов убивать лишь бы получить то, чего так сильно хотелось.

Я лишь отдаленно поняла, что Райт резко остановил машину. При этом, джип очень сильно качнуло, из–за чего меня отбросило к дверце, но даже это осталось еле улавливаемым. Единственное, о чем я сейчас могла думать, так это о пальцах Матса, которые все еще были во мне. Каждое их движение, как россыпь раскаленных искр, из–за которых перед глазами плыло и реальность терялась. Весь мир пробегал волнами, раскалывался и рушился, превращаясь в пустоту и во всем этом образовавшемся мраке, существовали лишь я и этот грубый и жесткий зверь. До предела горячий и страшный.

Прежде чем я успела, что–либо понять, Матс подхватил меня и усадил к себе на колени. Он вынул пальцы, но рукой стиснул талию, а пальцами второй ладони сжал шею. Сделал это так, что я не ощутила боли, но почувствовала, что полностью находилась в его огрубевших руках.

– На меня смотри, – даже его голос казался озверевшим. В глазах же виднелся апокалипсис. – Сколько еще, блять, ты будешь сопротивляться мне?

Я не ответила, хоть и хотела. Множество грязных слов так и рвалось сорваться с губ, но какой смысл в том, что я их выскажу?