Замуж за царя - Юлия Ивлиева

«Есть! Есть проход! Пошли!» – орала чешуйка. Не знаю, каким, пятым или десятым чувством, она чуяла Тимофея, шедшего за нами следом. По всей видимости, кот плохо на нее влиял. Нервная она стала, неадекватная.

Душа ликовала. Я даже не подозревала, что испытаю такой прилив счастья, найдя крошечную причину не покидать Трисемнадцатое царство. Теперь с печальным и угнетенным видом вернусь во дворец, пожалуюсь Митьке на неуправляемую и бесстыжую старушку, как всегда смешавшую мне все карты. А там…

Далеко идти не пришлось. Митька сидел на завалинке. Я села рядом. Тимофей тут же запрыгнул мне на руки. Что-то я раньше не замечала за ним такой ласковости.

«Если ты сейчас же не избавишь меня от этого хвостатого, я не буду с тобой разговаривать», – поставила ультиматум чешуйка.

«Угомонись! Он тебя не тронет! Я тебе шкатулку выдам, инкрустированную драгоценными камнями, только успокойся и не ори, как блажная, мне в ухо», – огрызнулась я.

«Мои нервы будут на твоей совести», – обиделась чешуйка.

Я незаметно вынула ее из уха и положила в карман. Не желаю я всю свою жизнь детектором лжи оценивать. Все как у людей хочу – сомнения, волнения, надежды. А эту для государственных дел использовать буду.

– Что помешало тебе покинуть этот мир? Часовые у двери? Огнедышащий дракон внутри? – вскинув одну бровь, зло поинтересовался мой благоверный.

Да, настроение у него было не очень располагающее к заключению перемирия.

– Если бы! Бабуля твоя золотая ликвидировала проход! – в тон ему ответила я. – Предлагает открыть через десять лет, в неопределенном месте!

Митька захохотал:

– Мы предполагаем, Господь располагает! – К нему вернулись его обычный цинизм и самоуверенность. В глазах плясали бесенята. Он откровенно надо мной посмеивался.

– Не высоко возносишь? Не припомню, чтобы Бабу-ягу в лик святых возводили!

Он ничего не ответил, только еще громче засмеялся.

– Хочешь сказать, ты не знал? И не по твоей просьбе? – спросила я, прищурившись. Не сомневалась, что чешуйка подскажет ответ, но хотелось видеть его глаза.

– Нет! – Митька мотал головой. – Больно надо! Собралась уходить? Иди!

– Не переживай! Уйду! – надулась я. Вот мирись с ним. Хам! Сухарь! Законченный циник! Да ему никто не нужен. – Разведусь и уйду!

Я соскочила с места, забыв, что на мне уютно устроился Тимофей. Кот брякнулся на землю, недовольно мяукнул и непонимающе на меня уставился. Я, не глядя на него и на Дмитрия, быстрыми шагами пошла в сад. Меня душили злость и негодование. Господи, чем я думала? Помириться! Жить долго и счастливо! С кем? С ним? Да с ним ангел не уживется! Никакого терпения не хватит!

Дремавшее чучело встрепенулось и отвесило мне глубокий поклон. Я даже не глянула на него. Пронеслась мимо. Во фруктовом саду остановилась у беседки. Стукнула со злости кулаком о решетку, от нее отлетела щепка.

– Ненавижу! Ненавижу! – шептала я в порыве бешенства.

– Да на здоровье! Ненавидь! Только зачем имущество портить? Яга тебя за это по головке не погладит! – Митькин голос, как обычно, был безразличен и насмешлив. Он развернул меня к себе и поймал в свой крепкий кулак мою прицелившуюся в физиономию ладонь. – У нас разводы только после смерти выдаются. Могу предложить монастырь.

Я все еще делала слабые попытки побить его или, в крайнем случае, вырваться, когда он закрыл мне рот поцелуем.

Он чудовище. Он постоянно меня мучает, издевается надо мной и насмехается. Я его ненавижу. Готова убить и совершенно точно – умру без него.

Фруктовый сад Бабы-яги, ставший невольным свидетелем этой сцены, распустился белыми благоухающими цветами, невзирая на позднее лето и присутствие плодов на ветках. Ветер подхватил нежный цвет и осыпал нас лепестковым дождем с головы до ног. Дмитрий, крепко держа меня за талию, потянул из сада. Захлебываясь от красоты и восторга, я пошла за ним. Дыхание сбивалось, ноги подкашивались, я все время запиналась, только его сильные объятия не давали упасть. У ручья он подхватил меня на руки.

– Нас искать не будут? – вяло запротестовала я.

– Обязательно будут, – подтвердил Митя, опуская меня в стог сена. – Ты, кстати, порочишь государя, занимаясь черт-те чем со стрельцом Митькой.

– Мне грозит костер? – засмеялась я, запуская пальцы в его пушистые кудри.

– Хуже, много хуже. Пожизненное заключение во дворце, – шептал он в самое ушко.

Позже мы возвращались к Яге, стряхивая друг с друга соломинки и лепестки. Терпеливые стрельцы дремали возле кареты, ожидая, когда нужно будет отвезти государыню во дворец. Довольная и улыбающаяся Яга выдала на дорогу узелок с пирожками, будто меня во дворце не кормили, и важно велела стрельцу и племянничку Мите проводить государыню до дому. Сама обещала на неделе прибыть с визитом.

Спрятавшись за плотными шторками от любопытных глаз и пожевывая пирожок, Митя спросил:

– Если бы Яга не закрыла проход, ты бы ушла?

– А он не закрыт, – просто ответила я.

– То есть? – Дмитрий чуть не подавился.

– Яга только сказала, что закрыла, но я знаю – она врет. Я захотела остаться.

Я достала чешуйку Сюзанны. Раз уж требую правду от него, то и сама расскажу.

– Знаешь, что это такое?

Митька только кинул быстрый взгляд и, усмехнувшись, кивнул:

– А вы полны сюрпризов, государыня!

– Ага! – согласилась я. – Зато теперь от вас с Ягой сюрпризов для меня станет меньше.

– Ты мне не доверяешь? – хитро спросил Дмитрий.

– Тут у вас себе-то доверять не стоит, – возмутилась я и поправилась: – У нас…

– Значит, навсегда? – спросил Митя серьезно.

– Навсегда!

Он поцеловал меня в висок и, как всегда, безразличным и насмешливым тоном спросил:

– На совет боярский чешуйку одолжишь?

– Договорились.

Последний луч вечернего заходящего солнца сквозь разноцветное заднее стекло кареты упал Дмитрию на лицо, раскрасив любимые черты во все цвета радуги.

С такими волшебными мужчинами живут и царицы, и креативные директора.