Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин

полигоне. Он был летчиком, занимался тем, что пролетал на самолете сквозь ядерное облако. Специальные приборы, установленные на его самолете, регистрировали очень ценную информацию в это время. Спустя сорок лет у него обнаружилась эритремия — рак той части кроветворных клеток, из которой получаются эритроциты.

— Да. Только представьте, ему, скажем было тридцать, когда он летал. Плюс сорок — уже семьдесят. При средней продолжительности жизни 73, можно сказать, что это не так плохо. Учитывая, что угрюмая гарнизонная жизнь, тяжёлые обстоятельства службы (кстати внутри кабины раньше было несколько источников радиации безо всяких взрывов, очень слабых, правда). Так что семьдесят — не так плохо. Да.

— Строго говоря, не доказано, что его болезнь связана с теми полетами. У меня всего лишь наблюдение из жизни. Он один из таких извлекателей. Ему, кстати, 70 не было, а статистика тут вообще неприменима. Лично он мог бы жить еще долго.

— Что интересно — моя матушка тоже туда постоянно ездила. Там всякие штуки с крылышками, согласуясь с названием этого пункта, поднимались в воздух.

— Но потом перестали подниматься. Буран-муран.

— Нет. У моей были Миги-фиги.

— Это конторы разные просто. Мои на Антонова работали, а там с Микояном была конкуренция.

— А в Жуковском много разных контор.

— Ну, да — а аэродром один. Но, собственно, ЛИИ им. Громова обслуживало по заказу разные конторы — прям как процессор.

— Имянно.

— Там, кстати, ещё факультет физтеха был — такой дополнительный. Они на выпуске отчего-то всё разной краской красили каких-то скульптурных русский богатырей.

Извините, если кого обидел.

21 августа 2006

История про разговоры СDLXX

— Битников я довольно плохо знаю. А уж то, что я в Северо-Американских соединённых штатах не был, так про то все знают. Хотя это мотив прочитать Керуака. Я бы вспомнил "Заблудившийся автобус" скорее — я его прочёл в 1985 при очень странных обстоятельствах. На меня Стейнбек отчего-то произвёл очень сильное впечатление — и автобусом, и консервным рядом. Видимо поэтому в моём сне мне друг и говорит, что надо автобусом какую-то часть пути проехать. Наверняка. Я об этой жизни только догадываюсь — потому что с 47-го (Стейнбек), да и с пятидесятых всё сильно изменилось, понятное дело.

Для меня Америка несолько абстрактна, несмотря на то, что там живут несколько близких мне людей. Наездившись по Европе и Азии, всякому арбскому миру я гораздо реальнее их ощущаю. А Америка для меня как пункт отправки инженера Шатова. Или то место, где Пуговичник ищет Пер Гюнта.

— А про америки Твена и Лондона — может, их и вовсе не было. Я как-то давно в Сети читал стихотворение про Штаты Мечты — там где толстые негры дудят джаз, люди в шляпах целят из автоматов Томпсона, идёт какая-то своя жизнь… Совершенно не помню, чьи стихи. Поэтому я как варвар смотрю пока с холмов на Четвёртый Рим — как там в столице мира, мягко стелит, спать не жёстко. Довольствуюсь мифами.

— Отсюда кажется что все наоборот, что варварство со всеми его следствиями как раз тут, у нас, в Мичигане. Фронтир и есть барбария, это синонимы…

— Отправляясь сюда, я думал что найду если не Америку идеалов из читанных в детстве рассказов, то хотя бы память, информированность об этих идеалах. Предсказуемым образом, я ничегошеньки не нашел — при том, естественно, нашлось очень много всего замечательного, красивого, и настоящего, но совсем-совсем другого, большей частью вообще не отраженного в литературе.

— Отсюда и образ Америки как Барбарии, ничуть из-за этого не менее любимой…

Извините, если кого обидел.

21 августа 2006

История про разговоры СDLXXI

— После того, как родствнники собирали руки и ноги своих близких в башнях-близнецах, неловко говорить о ассиметричных ответах.

— Ну, руки и ноги родственников можно собирать и после того, как в автобус на сербском мосту влетит очередная ракета. И на афганской свадьбе и в развалинах фармацевтического завода. Это, впрочем, тоже Моника виновата.

Понимаете, я очень угрюмо гляжу на людей как биологический вид (Это я говорю заранее, чтобы вы меня не считали антиамериканистом). Общество, тем более постиндустриальное, очень цинично — "Министры спишутся, выразят сожаление…". Люди очень хорошо умеют подыскивать оправдания — в этом смысле откровенные людоеды мне как-то даже приятнее.

Что до телевизора, то (как я и говорил) у меня неверная выборка — я смотрел как раз FoxNews, CNN, ну и Блумберга всякого, ещё чо-то совсем уж маргинальное. Тут филологическая проблема мотивации очень хитрая. У меня создаётся впечатление (Наверное, неверное) что человек постиндустриального общества не привык к ассиметричному ответу (Лондонцы — особый случай, у них генетическая память о бомбёжках, да и сейчас раз в месяц что-то рвалось).

А когда пятьдесят лет спустя после Перл-Харбора твою страну атакуют с воздуха — это очень неприятно, и национальная обида свернёт горы, а национальная обида есть идея, овладевшая массами — то есть, материальная сила. То есть, это не обида на что-то конкретное алькаидное, а на мироздание. Поэтому общественное сознание может легко примириться (мне кажется) с тем, что какую-нибудть страну сравняют с землёй, а вот с тем, что другие обиженные, собрав из-под обломков части тел родственников начнут творить всякие ужасы — нет, не готовы. То есть, мотивация на то, что отправят в командировку полицейского, он там насуёт по шее хулигану, а то, что его голым трупом будут таскать по улицам какие-то непонятные люди — нет.

Впрочем, где это иначе.

А вот американцев как граждан США я не могу определять — они жутко разные, среди них есть женщины, которых я любил, а старая любовь не ржавееет, есть мои одноклассники, есть неизвестные мне люди и вполне ничего друзья. А есть люди которых я не люблю сверх нормы.

— У нас разные карты Америки. Мне кажется, было бы гармоничнее, если бы воображаемым странам давались воображаемые имена. Бывает иногда немного ревниво за, как кажется, достаточно тонко понимаемую мной, уважаемую, состоящую в очень сложных со мной отношениях американскую действительность, уже как больше десяти лет плотно меня облегающую, несущую на себе историю моей жизни — в ситуации когда её даже с самыми лучшими намерениями мифологизируют.

— Зря вы продолжили — ведь я теперь снова отвечу, и всё достаточно банально пойдёт тривиальным путём. Что до Моники — так это фигура речи. "Моника виновата" что-то вроде "Англичанка гадит" у русских классиков и пресловутого местоимения "мы". Дальше это вы странное пишете — вы как-то вроде