Русофобия. Антироссийское лобби в США - Андрей Цыганков

Сторонники вестернизации России были уверены, что по всем названным выше причинам резкое падение цен на нефть стало бы благом для России, поскольку оно подтолкнет страну к модернизации и демократизации110. В самой России их мнение малозначимо, а предвыборная платформа «Россия без Путина» не нашла отклика у растущего российского среднего класса, скорее вызвала еще большее его отчуждение111. Россияне продемонстрировали сильную поддержку отстаиванию национальных интересов России во внешней политике на мировой арене. Результаты одного из опросов общественного мнения показали, что большинство россиян одобряют подход Путина к энергетическим вопросам. Около 61 % опрошенных считали курс Путина «продуманным и сбалансированным», и только около 40 % считали возможной новую «холодную войну» с Западом, тогда как 48 % считали новую «холодную войну» невозможной112.

В дополнение к СМИ, которые разыгрывали энергетические страхи перед Россией с помощью российских противников Путина, научно-аналитические центры, выражающие господствующие в правящих кругах США взгляды, давали, в сущности, однобокую оценку энергетической политики Кремля. Экспертное сообщество, в общем, разделяло мнение о том, что Россия движется в неверном направлении113 и эксплуатирует свое энергетическое могущество в целях политической конфронтации с Западом. «Энергетическая угроза» со стороны России сплотила американских либералов и консерваторов в решимости помешать Кремлю применять тактику «запугивания». Те же научно-аналитические центры (а часто и те же люди), которые защищали Ходорковского, теперь обрушивались на энергетическую политику, проводимую Россией в Каспийском регионе. Как и в случае со СМИ, их подход часто был просто развитием и оправданием жестких заявлений Белого дома, а не независимым, непредвзятым анализом. Например, нападки вице-президента Чейни на политику Путина оживили экспертов, критически относящихся к России. «Наконец-то Америка на очень высоком уровне заявила что-то вполне ясное и недвусмысленное», — заметила Дэниэлла Плетка, вице-президент института по внешней и оборонной политике114. Зейно Бэран из Хадсоновского института участвовал в турне вице-президента и выражал поддержку попыткам Чейни противостоять энергетической политике России: «Можете говорить все, что пожелаете, о том, как не участвовать в этих серьезных играх, но Россия и Китай ведут игру, и у США есть риск проигрыша в ней»115. Позиция Чейни в отношении России вдохновила и экспертов, связанных с Советом по международным отношениям и другими организациями116. Однобокая критика политики России на Каспии стала стандартным тезисом других научно-аналитических центров, таких как Фонд Карнеги за международный мир, Центр стратегических и международных исследований, Центр политики безопасности, Фонд «Наследие» и «Проект переходных демократий»117.

Почему Россия так «агрессивна» и так «враждебна Западу»? Многие члены лобби согласны с тем, что агрессивность и враждебность к Западу просто встроены в природу России. Как писал один из западных комментаторов, Россия будет безжалостно применять свою энергетическую мощь потому, что «стремление к статусу и влиянию великой державы встроено в ДНК России»118. Таково же мнение сторонников радикальной вестернизации России, которые, как Борис Березовский, склонны возлагать вину за свои неудачи в осуществлении политических изменений на государство и «рабское мышление русского народа»119.

Таким образом, США мало что могут сделать для сотрудничества с такой страной. У США остается единственный вариант — объединиться с другими странами Запада и разработать стратегию сдерживания агрессора120. Такие западные наблюдатели — сторонники жесткой политики в отношении России, как бывший корреспондент журнала The Economist Эдвард Лукас, адвокат Ходорковского Роберт Амстердам и воинствующие противники Путина в России, считают, что Россию надо экономически изолировать и исключить из всех западных институтов121. Однако даже они понимают, что стратегия изоляции России может и не дать результата. «Наша самая страшная слабость — деньги, — сетовал Лукас. — Во время прежней «холодной войны» ведение бизнеса с Советским Союзом было редкой и крайне сомнительной деятельностью. Теперь банкиры, юристы, консультанты и специалисты по репутации и связям с общественностью (и даже, как говорят шепотом, политики) толпой ломятся получить тридцать сребреников за оказание услуг, даже если тот, кто платит, их презирает. До тех пор пока это не изменится, у нас мало шансов на сопротивление Кремлю, — того меньше шансов на убеждение простых россиян в том, что их коррумпированные, циничные, жестокие и некомпетентные правители — предвестники не триумфа, а катастрофы»122.

Как и во время «холодной войны», людям с русофобским мышлением намного удобнее бороться с Россией, чем пытаться интегрировать ее в западный мир.

В политизации энергетики до степени, позволившей бы изолировать Россию от США или Европы, лобби не преуспело. Попытки убедить президента Буша в необходимости бойкотировать энергетический саммит 2006 года в Санкт-Петербурге не принесли зримых результатов. Еще менее успешными оказались попытки исключить Россию из «Большой восьмерки» или организовать энергетические отношения с Москвой в рамках договора НАТО. Возможностей для сотрудничества в сфере энергетики и инвестиций все еще хватало.

Однако если США и Россия ввязываются в конкуренцию, при которой выигрыш одной стороны равен проигрышу другой, как, например, происходит при борьбе за ресурсы России и Каспийского региона, многие возможности теряются. С момента многообещающих первых попыток установления партнерства в сфере энергетики сразу же после событий 11 сентября 2001 года от духа сотрудничества осталось немного. Принципы Каспийского трубопроводного консорциума не были распространены на другие проекты робкие попытки совместной эксплуатации уже открытых месторождений и маршрутов транспортировки углеводородов или институционализации американо-российских отношений в сфере энергетики погоды не делали. Лобби сыграло важную роль в переломе и обращении вспять первоначального курса и в возвращении к гегемонистской энергетической политике, проводимой США до событий 11 сентября 2001 года. Во многом этот возврат можно объяснить слабым руководством Буша и энергичным участием вице-президента Чейни, который всегда разделял планы установления господства США в мировой энергетике и, как оказалось, сочувствовал значительной части антироссийской программы лобби.

Миллиарды долларов, потраченные западными компаниями на строительство трубопровода Баку — Тбилиси — Джейхан несмотря на то что этот трубопровод изначально оценивали как экономически нежизнеспособный, — часть убытков, понесенных в результате продолжающейся конкуренции за ресурсы. Поскольку США продолжают убеждать европейские страны инвестировать дополнительные миллиарды в строительство трубопровода «Набукко», важно в полной мере осознать, что и эти инвестиции могут оказаться пустой тратой денег и времени. Участники проекта «Набукко» не имеют собственных запасов энергоносителей, и весь проект зависит от готовности Казахстана и Туркменистана прокачивать объемы своей добычи по новому маршруту. Учитывая сильные связи Казахстана и Туркменистана с Россией и энергичную политику Кремля, направленную на то, чтобы сделать сотрудничество с Россией привлекательным для государств Центральной Азии, маловероятно, что Казахстан и Туркменистан можно убедить дать согласие на транспортировку нефти по газопроводу «Набукко»[8]. Единственное, что известно о транскаспийском трубопроводе, это то, что в случае его завершения строительство обойдется крайне дорого. Пока США и Россия продолжают бороться за ресурсы Каспия, и Казахстан, и Туркменистан строят трубопроводы в Китай и в какой-то момент могут счесть сотрудничество с азиатским гигантом более выгодным и более соответствующим их интересам.