Попутный ветер - Кристен Эшли

своего первого урока. В-четвертых, он не идет в полицию и не сообщает о нападении, или он получает хаос недовольства. Шай худой, но он высокий, быстрый, умный, и у него есть один гребаный силовой удар. Он мог бы сам разобраться с этим засранцем, но если бы он это сделал, то не смог бы донести свою точку зрения, – папа наклонил ко мне голову. – Он сделал это умно, сделал то, что должен был сделать, чтобы донести свою точку зрения, и он донес свою точку зрения.

Я проигнорировала папу, зная, что у Шая был «один гребанный силовой удар» и более того, то, как он мог получить это знание, и вместо этого, огрызнулась.

– Я повторю, это безумие!

Брови отца поползли вверх.

– Он извинился?

О. Боже!

Тай-Тай была абсолютно права. Шай был как папа, только моложе.

– Да, но дело не в этом, – ответила я. – Шай не говорил со мной об этом, и я добавлю, что он не сказал мне об этом и после этого.

На лице отца отразилось удивление, и он спросил.

– Господи, зачем ему делать такую глупость?

Я уставилась на отца.

Потом я саркастически ответила.

– Не знаю, может быть, потому что это мне, – я ткнула себя пальцем в грудь, – мне приходится быть с этим парнем.

– Держу пари, так будет лучше, – пробормотал он.

Я закатила глаза.

– По-моему, – продолжал папа, – мы попали в ту зону, где тебе следовало бы поговорить с Рэд.

– Ну, Тайры здесь нет, так что тебе придется провести меня через это, папа, – заметила я, и взгляд папы встретился с моим.

– Он любит тебя.

Я втянула воздух, когда это ударило меня в живот.

Папа был далек от завершения.

– Он любит тебя, Табби. Парень совершенно точно тебя любит. Ему не нравится, когда ты ешь дерьмо, и, если он может что-то с этим поделать, он это делает. Он дал тебе время разобраться с этим, дал тебе время поразмышлять над этим, но ты не сделала ни шагу, а значит, он сделал.

– Но... – начала я, но папа покачал головой.

– Это и есть жизнь. Это единственное, что ты знаешь. Всё по-другому, когда ты ребенок, ты защищен от всего этого дерьма, но это не значит, дорогая, что ты не чувствуешь зонтика защиты, который клуб предоставляет семье. Я знаю, что моя девочка не тупая, она не будет сидеть и говорить мне, что она не знает, что каждый брат в этом клубе следил за ее шагами, которые она делала на этой земле. Теперь у тебя другая позиция в клубе, которую ты выбрала, за которую боролась. Ты все еще под защитой, но ты уже не ребенок. Ты взрослый человек, и ты можешь сложить два и два, и теперь ты видишь, как они могут непосредственно влиять на тебя. Не падай на этом первом препятствии с твоим мужчиной. Как у его женщины, у тебя есть работа – это позволить ему быть тем, кто он есть, и делать то, что он чувствует, что должен делать. Вы находите общий язык в своем доме друг с другом в жизни, которую вы проживаете вместе изо дня в день. И ты позволяешь ему делать то, что он должен делать, чтобы быть самим собой.

Я сделала еще один вдох.

Папа все еще не закончил.

– Этот другой парень, твой Джейсон, мне нравился.

Еще один удар в живот, и я сжала губы.

Папа продолжал говорить, его тон был мягким, его глаза смотрели на меня так же.

– Он любил тебя. Мне нравилось, как он обращался с тобой, нравилось, как он смотрел на тебя. Я ненавидел, когда ты его потеряла. Но я скажу вот что: то, что Шай сделал с этим мудаком, который делал работу нездоровым местом для тебя, мне нравится больше. Если бы ты пять лет назад спросила меня, чего бы я хотел для своей дочери, я бы выбрал такого мужчину, как Шай. Я сказал ему это после того, как мы поссорились. И, насколько я понимаю, то, что он вмешался и решил твою проблему, Табби, дорогая, доказывает, что я был прав.

Нельзя сказать, что мне не понравились его слова (какими бы безумными они ни были).

Тем не менее я отвернулась и сделала большой глоток пива.

Я рассматривала бутылку в руке, когда услышала слова папы.

– Каджунский попкорн 26и два чизбургера с мясным рулетом. Мы едим в баре.

Ну, по крайней мере, ужин будет потрясающим.

Я отхлебнула еще пива.

– Таб, – сказал папа, и я посмотрела на него. Он поднял руку, обвил ее вокруг моей шеи, и его лицо приблизилось. – Ты сделала сознательный выбор, чтобы вернуться в наш мир. Ты снова живешь здесь со всеми нами. И ты взяла на себя это обязательство, когда взялась за клуб, а мы с Рэд – за Шая. Ты знала, что получишь. Ты не можешь выбрать части, которые тебе нравятся и вытеснить те, которые для тебя неудобны. Он такой, какой есть. С такими людьми, как мы, ты либо принимаешь его таким, либо не принимаешь вовсе. Ты должна решить, что это будет.

– Я люблю его, – прошептала я, и его глаза тут же загорелись, когда он улыбнулся.

– Значит, так и должно быть.

Я вздохнула.

Папа притянул мою голову к себе, наклонил ее и поцеловал в макушку. Потом он отпустил меня, повернулся к бармену и заказал нам еще по кружке пива.

Я догадывалась, что так оно и будет, и знала, что моя догадка верна.

Папа не был тупым.

Я сделала свой выбор, и так оно и должно было быть, и, сидя рядом с папой, я поняла, что на самом деле, когда шок прошел, я бы не хотела, чтобы все было по-другому.

***

Два часа спустя я вошла в свою квартиру и увидела Шая, лежащего на спине на диване, одна его босая нога согнута на сиденье, другая нога лежала на полу.

Его голова была повернута, глаза смотрели на меня.

Я подошла к спинке кресла и бросила сумочку на сиденье.

– Иди сюда, Табби, – мягко приказал он.

Я пошла.

Когда подошла ближе, он схватил меня за руку, притянул ближе, так что я поставила колено на диван между его ног, придвинулась и устроилась