Роза Черного Меча - Рексанна Бекнел

Не в силах унять дрожь, Розалинда обхватила себя за плечи. В течение долгих бессонных часов она пыталась бороться со своими чувствами. Мысли метались из одной крайности в другую: она то проклинала Эрика, вставшего между нею и отцом, то теряла голову от любви. Однако все эти перемены настроения не мости предотвратить неизбежное: Черный Меч во всем признается ее отцу и обречет себя на верную смерть. Этого ей не пережить.

Налетевший ветер поднял облачко пыли и закружил его по двору. Из дверей, пересмеиваясь и беззлобно отвешивая друг другу тумаки, начали выходить оруженосцы. Вскоре показался Клив. Он держался поодаль, избегая общей возни. Розалинда помимо воли устремилась к нему, хотя еще не решила, что скажет. Она знала только одно: надо любой ценой заставить его держать язык за зубами.

— Клив!

От ее оклика он вздрогнул и насторожился.

— Леди Розалинда… — сухо произнес он и замолчал. Нервно ломая пальцы, Розалинда подумала, что ему трудно опомниться после вчерашней сцены, в которой он усмотрел средоточие порока и бесчестья.

Сделав над собой усилие, она посмотрела ему прямо в глаза:

— Мне нужно поговорить с тобой наедине. О том, что произошло вчера вечером, — добавила она, когда Клив едва взглянул на нее из-под опущенных век. Сгорая от стыда и унижения, она отвела взгляд. — Какая тебе корысть посвящать в эти дела моего отца?

— Никакой корысти! Я не ищу для себя выгоды! Долг повелевает мне сделать это ради вас… — он стиснул зубы. — Если вы не в состоянии положить конец своему позору, то этим займется ваш отец.

— Но он будет вне себя! Ты его не знаешь!

— Об этом нужно было думать раньше, прежде чем якшаться Бог весть с кем. Нужно было думать, какая вас ждет расправа за связь с этим проходимцем.

— Мне расправа не страшна я боюсь за него, — с мольбой в голосе произнесла Розалинда в ответ на эти тяжкие обвинения. — Ты же видел своими глазами, как его пороли. Теперь будет еще страшнее.

— И поделом, — отрезал Клив, стараясь придать своему полу-детскому голосу мужскую суровость.

— Но я его люблю, — в безнадежном порыве прошептала Розалинда. На бледном лице ее широко раскрытые глаза казались еще огромнее. — Я его люблю.

Два лица замерли друг против друга: одно — искаженное недоверчивым ужасом, другое — омраченное отчаянием. Клив не выдержал первым:

— Разве это любовь? Это совсем другое. Вот когда у вас будет муж, вы научитесь разбираться в своих чувствах.

У Розалинды чуть было не сорвалось с языка опасное признание, что Черный Меч и есть ее муж.

— Ты ошибаешься. Такого чувства у меня не будет ни к кому другому.

— Силы небесные! — Юноша задохнулся от негодования. — Да неужели до вас еще не дошло, что любовь ровным счетом ничего не значит? — Заметив блеснувшие на ее глазах слезы, Клив опомнился:

— Миледи, я не имею права скрывать такие вещи от вашего отца. Он был так великодушен ко мне, я должен быть ему безраздельно предан, поймите меня.

Она слабо кивнула, и от этого две слезинки упали на ее бледные щеки.

— Не плачьте, миледи. Умоляю! Я этого не вынесу, — забеспокоился Клив, делая шаг навстречу Розалинде и не сводя с нее скорбного взгляда.

— Как мне быть, Клив? Что делать?

Помедлив с ответом, Клив учтиво взял ее под локоть и повел в сторону сада. Однако через несколько мгновений он заговорил с прежней убежденностью:

— Если не хотите, чтобы ваш отец избавился от этого проходимца, сделайте это сами.

Розалинда покачала головой и вытерла слезы:

— По доброй воле он не уйдет.

— Тогда прогоните его.

— Каким образом? — Ее приводила в ужас самая мысль о расставании.

— Вам лучше знать, — буркнул Клив, снова начиная злиться. — Только я вижу, что вы сами поощряете его наглые посягательства. Дайте ему отпор. Откупитесь золотом, заплатите сколько потребуется — и пусть убирается!

Позднее, сидя у себя в спальне, Розалинда молча продолжала разговор сама с собой. Эрик не возьмет золота, говорила она. Он возьмет меня, чего бы это ни стоило.

Но чтобы сохранить ему жизнь, необходимо немедленно спровадить его из Стенвуда. Перебирая в памяти все, что сказал Клив, Розалинда вынуждена была признать, что он во многом прав. Если она не избавится от Эрика, это сделает отец. Уступая настойчивости Черного Меча, она только поощряет новые безрассудства. Во что бы то ни стало нужно погасить вспыхнувшее между ними пламя. Что бы она ни чувствовала, как бы ни страдала, она должна его отвергнуть.

Это будет нелегко. Он придет в бешенство. Возможно применит силу. И все же она должна его отвергнуть, даже рискуя навлечь на себя его презрение.

Если она сама не переживет расставания, то по крайней мере сохранит жизнь Эрику.

Впервые за долгое время Розалинде показалось, что к ней возвращается удача. Грозовые тучи излились мелким, непрерывным Дождем. Перемена погоды склонила обитателей замка к перемене занятий. Ратники приводили в порядок оружие и конскую упряжь.

Розалинда обходила конюшню за версту, чтобы не столкнуться с Эриком. Она понимала, что им не избежать тягостного объяснения: угрозы Клива не оставляли ей выбора. Ей необходимо было собраться с мыслями.

После полудня у ворот замка появилась горстка всадников. Среди дождя, слякоти и всеобщей суматохи, занятая встречей неожиданных гостей, Розалинда на время отвлеклась от гнетущих мыслей.

Деловито и быстро, снискав молчаливое одобрение отца, она разместила прибывших рыцарей в покоях, отведенных для гостей, приказала подать закуски и распорядилась на кухне по поводу вечерней трапезы. В честь приезда гостей было решено устроить обильный стол вместо привычного легкого ужина. Когда все приготовления подошли к концу, она едва держалась на ногах.

— Розалинда, дочка, — донесся до нее голос отца, который направлялся к ней в сопровождении отдохнувшего с дороги рыцаря, прибывшего во главе отряда.

Она изобразила на лице приветливую улыбку и пошла им навстречу.

— Сэр Гилберт Пул лорд Дакстон, позвольте представить вам мою дочь, леди Розалинду.

Розалинда присела в глубоком поклоне и приняла протянутую ей руку. Когда она выпрямилась, гость поклонился и коснулся губами ее руки. Это был обычный светский жест, но в душе Розалинды почему-то шевельнулось подозрение. Она поймала на себе взгляд его блеклых, почти бесцветных глаз. Гость был высок ростом, хорошо сложен и недурен собой: белые зубы, прямой нос, гладкая кожа. Розалинде не хватило времени уяснить, что именно вызвало ее неприязнь. Она смущенно опустила глаза, когда губы рыцаря изогнулись в довольной улыбке. Что-то зловещее было в том, как поползли вверх углы его рта. Однако его отличала внешняя благопристойность, и сэр Эдвард наверняка был бы рад видеть этого лорда своим зятем.