Путь серебра - Елизавета Алексеевна Дворецкая

Во дворе Свен тронул Вито за плечо и показал кого-то в толпе. – Вон он, Мамалай. Мы его поначалу звали Итлеха: это значит «слушай меня», он ко всем так обращался, и дренги привыкли так его кликать.

Вито легко нашла в толпе мужчин одного ни на кого не похожего: смуглый морщинистый старик в большой меховой шапке стоял в первом ряду, хохоча во весь щербатый рот и сузив глаза в щелочки.

– Вы его не отпустили? – Вито обернулась к Свену. – Так и привезли с собой?

– Мы не отпустили? Да мы пытались от него избавиться… приданое давали! – Свен засмеялся. – Да старик упрямый, прицепился к нам как репей, не отодрать!

…Кроме подношений для Байгуловой жены, русы передали сюр-баши особые подарки для пересылки Алмас-кану: тоже шелковые одежды и серебряные чаши, числом девять – это Мамалай научил, что дары царю должны соответствовать священному числу девять. Если делаешь все как положено, то и исход будет такой, на какой ты рассчитываешь, учил Мамалай. Алмас-кан находился в своих летних кочевьях, и ответа от него предстояло подождать. Без этого ответа Байгул-бий не мог пропустить русов к Булгару, хотя им было любопытно посмотреть и этот город, и особенно Ага-базар – большое торжище напротив него, на левом берегу Итиля, в летнюю пору особенно оживленное. Кроме товаров, им хотелось поискать там людей, прибывших с северо-востока по реке Волгыдо, что впадала в Итиль поблизости от Булгара. Наверняка там будет кто-то из чермису, которых тоже можно расспросить о дорогах на запад. Свен в душе надеялся, что торговые люди знают об этом больше молодой госпожи Салмакай, которая не могла даже сказать, как далеко простирается земля чермису и сколько через нее добираться до Мерямаа. Как Олав владел не всеми мере, а только теми, докуда дошел когда-то Хакон-конунг, так и Байгул собирал для Алмаса дань не со всех чермису, а только с тех, кого Текин-кану удалось привести к покорности, и между этими двумя областями оставались земли, никому не ведомые. Настоящий Утгард, Окольное, как говорят славяне. Свен лишь надеялся, что оно не слишком велико и они сумеют одолеть его до того, как пойдет снег.

Но пока к булгарскому торжищу русам ходу не было. Зато выяснилось, что Свен сам владеет неким товаром, на который тут есть спрос. Через день отроки сообщили, что пришли какие-то булгары-купцы и хотят видеть «русского сюр-баши». Свен уже привычно выслал Мамалая разобраться, и тот, выйдя из ёрту, охнул: это были Енбулат, Юлгуш и еще один купец, почтенный Аман. Сопровождали их все три взрослых Мамалаевых племянника: Мухчар, Енелей и Карач.

– Ай, Мамалай! – приговаривали Енбулат и Юлгуш. – Надо тебе было послушать нас! Уехал бы ты вместе с нами – спас бы свой товар, и людей, и свою свободу! Нечего был строить из себя Чеменя-паттара!

– Наши матери рыдают день и ночь! – вторили им племянники. – Причитают, что остались без куска хлеба! Ведь твой товар пропал, да и ты сам – кто будет о них заботиться? Они молили нас пойти и попытаться тебя выкупить.

– Если я и лишился свободы, то отдал ее за дорогую цену! – отвечал Мамалай, не признавая, что был не прав в своем решении. – Если бы не я, уже вся земля наша стала бы полем битвы, бир Тэнгри! Все ялы сгорели бы, а войска сюр-баши сражались бы с русами, и тысячи людей пали бы мертвыми! Не знаю, уцелели бы вы трое в этом сражении или ваши матери остались бы совсем одни! Я спас булгар от войны не хуже, чем это удалось бы Чеменю!

– Что ты выдумываешь! – всплеснул руками Аман. – У тебя седая борода, а расхвастался, как глупый юнец! Мы сложимся, сколько сможем, а ты потом постепенно будешь нам возвращать долг. Главное, теперь выяснить, в какую сумму эти люди оценят твою свободу. Благодаренье Небу, ты человек незнатный, и будет несправедливо просить за тебя слишком много.

Свен принял это посольство в своей ёрту, где с удобством устроился благодаря щедрости Байгул-бия: ночью на кошмах спали вповалку десятка полтора отроков, а днем здесь можно было укрыться от палящего солнца. Он даже почти привык сидеть по местным обычаям и уяснил, какая поза считается более строгой, а какая – непринужденной и подходящей для дружеского общения. Надобность в этом была: всякий день к ним в стан являлся кто-то из булгар, желавших узнать всю правду о столкновении русов с хазарами. Причем, как быстро заметил Свен, хазарам отнюдь не сочувствовали. Булгары пригоняли в дар овец, а Иртул-бий научил его способу быстро и чисто убивать предназначенное в котел животное, не проливая на землю ни капли крови.

Видя в нем гостя и почти друга сюр-баши, купцы начали с подношения подарков – овец, проса, ячменя и меда, что Свен с удовольствием принял, поскольку ради прокорма дружины постоянно нуждался в припасах.

– Стало нам известно, – после приветствий начал Аман, тоже знавший славянский язык, – что друг и спутник наш, достойный Мамалай сын Мухчара, попал к вам в плен. Рады мы видеть нашего товарища живым, – Аман взглянул на Мамалая, – и просим, чтобы ты, господин, назначил выкуп и вернул ему свободу.

– Его род небогат, – добавил Енбулат, – Мамалай сам кормил вдов и детей своих братьев, Ормая и Момчара, но его родня и мы, его давние спутники, готовы собрать посильную сумму, дабы друг наш не оставался в плену.

– Вот как! – Свен поднял брови и принял задумчивый вид. – Нет, – сделав вид, что подумал, он покачал головой. – Сей человек нам так ценен своими советами и мудростью, что его свободу мы с братом оцениваем не менее… чем в сорок динаров.

Все четверо купцов охнули, а Мамалай взглянул на товарищей: видели, как высоко меня ценят? В нем боролись гордость своей нужностью и опасение: не придется ли и впрямь остаться в плену навсегда? Нехорошо старому и уважаемому человеку заканчивать жизнь в рабстве, да и что будет с этими двумя козами, что ждут его в Булгаре? До сих пор Мамалай не задумывался о своем положении – ему помнились окровавленные тела на пыльной земле, среди которых чуть не привелось лежать его собственному телу, и пока он лишь радовался, что сумел остаться в стане живых. Но теперь, когда мир был почти утвержден, и впрямь пришла пора задуматься о том, как бы не остаться в стане несвободных. Правда, перед встречей с Айборысом Севеней обещал вернуть Мамалаю свободу и даже возместить потерю товара, но все это только в его