Найти в себе силы - Элла Фельдбуш

— Понимаю, — лениво протянул приятель. — Ладно, садись, у меня времени мало.

Отправившись на следующий день на занятия, Петя что-то насвистывал себе под нос. Все отлично! Теперь он без проблем сумеет понять все объяснения Анатолия Ивановича, а в сторону Ляли и головы не повернет. В этот момент в комнату как раз вошла Ляля. По обыкновению вежливо со всеми поздоровавшись (Петя исключением не был), она грациозно уселась на стул, облокотилась на столик рядом… Этот урок тоже пошел насмарку: Петя так увлекся, что позднее не мог даже вспомнить тему лекции.

Сообразив, что дело вовсе не в гипнозе, Петя вновь принялся активно ухаживать за Лялей, стараясь при этом не быть слишком навязчивым. Увы, уже через неделю курсы заканчивались, нужно было срочно принимать меры. Но Петя все-таки нашел выход. Почти каждый месяц в студенческом театре при его вузе давались «тренировочные» спектакли. Сцена притягивала Петю как магнит, и он принимал самое деятельное участие в постановках. Поэтому, после того как Анатолий Иванович на последнем занятии распрощался с учениками, выразив пожелание, чтобы они продолжали свое «гипнотическое образование», он, улучив минутку, поймал Лялю в коридоре и вручил ей билеты на студенческий спектакль.

— Представляешь, мне дали главную роль. «Ромео и Джульетта», классика! Придешь?

— Приду, — удивленно согласилась Ляля.

Спектакль состоялся в следующие выходные. Маленький зал был переполнен, студенты перешептывались за кулисами. Петя заметил Лялю, стал знаками подзывать ее зайти за сцену, но она застеснялась, решила не мешать. Тем более что занавес вот-вот должен был подняться.

Бессмертное произведение Шекспира юные постановщики интерпретировали весьма вольно, но сохранено было главное — безграничная любовь. Да и актеры в грязь лицом не ударили. Ляля с восторгом аплодировала юному Ромео. А в антракте не удержалась и все-таки тихонько зашла в гримерку. Петя был счастлив и бесконечно извинялся, что сейчас даже поговорить толком не может.

— Понимаешь, мне ведь еще травиться надо будет художественно! — шутил он, как обычно.

— Ох, Петя, сразу видно, что ты не романтик! — тем же тоном ответила Ляля.

— А почему ты так думаешь? — уже серьезнее спросил он.

Объявили об окончании антракта. Петя крикнул Ляле:

— Пожалуйста, если сможешь, подожди меня после спектакля! — И куда-то убежал. Она вернулась в зал.

Прохладным ноябрьским вечером Петя провожал Лялю до дома. В воздухе пахло морозной свежестью, кружились редкие снежинки. Вообще-то такое «сопровождение» уже давно не было Ляле в новинку: Петя прилагал все усилия, чтобы проводить с ней как можно больше времени. По дороге они беседовали о музыке, искусстве, театре. Набравшись храбрости, Петя спросил, понравилось ли Ляле его выступление, и та рассыпалась в комплиментах. Щедрая похвала являлась абсолютной правдой: проникновенная игра начинающего актера не оставила равнодушным ни одного человека в зрительном зале. Столь точно переданное любовное чувство было не только признаком таланта, но и показателем актуальности эмоций. В ответ Петя пообещал через месяц достать билеты на другой спектакль.

— Опять Шекспир планируется! — с серьезным видом заявил он.

Они вновь оказались у подъезда, и по традиции, не поднимаясь в квартиру, Петя принялся с Лялей прощаться. Но прежде чем сказать «до свидания», он легонько притянул Лялю к себе и попытался ее поцеловать. Ляля ожидала чего-то подобного, но пока осторожно отстранилась, отвела Петины руки в сторону.

— Дружок, а ты не слишком торопишься? Мы же совсем друг друга не знаем.

Стремясь смягчить свой отказ, она пообещала Пете обязательно прийти на упомянутый спектакль и намекнула, что в следующий раз они могли бы прогуляться в каком-нибудь парке или сходить в кино. На самом деле ей просто не хотелось расстраивать хорошего друга. Петя… он такой милый, с ним бывает весело, а ей иногда так необходимо просто улыбнуться.

Учеба у Анатолия Ивановича продолжалась до середины ноября. Однако, даже пройдя полный курс, Ляля не успокоилась. Пусть занятия в Гнесинке по-прежнему занимают много времени, на любимое дело оно всегда найдется. Она твердо решила, что занятия музыкой не повредят новому увлечению. По совету бывшего учителя она побывала еще в нескольких «гипнотических» школах, всякий раз узнавая массу интересного и полезного. С каждым новым преподавателем круг ее познаний расширялся. Родители сначала смотрели на Лялино увлечение «гипнотической наукой» скептически. Но не возражали: понимали, как важно их девочке вновь обрести себя после гибели близкого человека. Мама, правда, настаивала, чтобы дочь ни в коем случае не бросала училище. Ляля понимала, что высшее образование наверняка сослужит ей неплохую службу в будущем. Но музыка как таковая ее теперь мало интересовала. А гипноз… Ляля знала, что уже не свернет с этого пути. В мечтах она видела себя целительницей, врачующей тела и души. Сердце говорило ей, что ее место именно тут, в полутемном кабинете гипнотизера. Однако ей предстоит еще учиться и учиться…

Ляля принимала поздравления на выпускном вечере в Гнесинке. Счастливые девчонки в красивых платьях собрались в одном из московских ресторанов. Ректор прочитал прочувствованную речь о музыкальном будущем России, а потом уже смело можно было пить, есть и танцевать.

Позади остались нелегкая борьба за получение диплома, каверзные вопросы экзаменаторов и бессонные ночи. Ляля поймала себя на том, что даже тему работы, которую защищала всего месяц назад, вспоминает с большим трудом. Навыки игры на фортепиано и исчерпывающие музыкальные знания уже давно не казались ей такими необходимыми. Столько всего произошло за последние три года! После длительного обучения и годичной практики ей удалось стать профессиональным гипнотерапевтом. Анатолий Иванович сразу обратил внимание на способную девушку. После очередных «курсов гипноза» Ляля вернулась в его школу и больше уже оттуда не уходила. Сначала неустанно практиковалась, потом стала лечить пациентов самостоятельно. Позже начала вести группы, преподавать гипноз всем желающим. Ляля втайне гордилась своими способностями. Ей уже было под силу излечение самых разных, причем достаточно серьезных, заболеваний. А фортепиано… Музыка красива, но уже совершенно неинтересна. Алла Николаевна переживала — Ляля видела это, хоть ее мама и делала все возможное, чтобы скрыть от дочери свое разочарование. Она-то мечтала о продолжении семейного дела… А тут — какой-то непонятный «гипноз», которому не учат в институтах. Но раз Ляля что-то задумала, значит, так тому и быть. В этом вопросе с мамой соглашался и папа, который не очень-то верил в истории о «чудесных исцелениях». Главное, что у Ляли глаза горят и что она с таким энтузиазмом говорит о любимом деле.

За полгода до защиты в Гнесинке Ляля сдала несколько экзаменов и получила почетную должность ассистента гипнотерапевта. Теперь она постоянно вела прием вместе с Анатолием Ивановичем. Нередко в центр приходили люди, перепробовавшие все возможные методики лечения. Кто-то годами пил таблетки, решался на сложные операции. Кто-то обошел множество народных целителей, ездил в Тибет, готовил особые отвары из трав или прибегал к методу иглоукалывания. Ничто не помогало, и тогда гипнолог становился последней надеждой. Когда такие пациенты, пройдя курс из нескольких сеансов, забывали о боли и страхе, Ляля ликовала. Подобный успех волновал ее куда больше, чем самое виртуозное исполнение сложнейшего этюда.