Черная изба - Анна Лунёва

– Вас поведут в баню. – Женщина выпрямилась и снова подошла к двери, прислушиваясь. – Я с вами пойду, помогать, им третья нужна. Наташка повесилась на той неделе, Светлана в город уедет, у нее работа, а других посторонних они звать не станут, свидетелей лишних им не надо.

– Кто повесился? – хрипло спросила Катя. Ее рассудок хватался за все подряд, лишь бы не фокусироваться на главном.

– Младшая внучка Липатовой. – Мать Леночки бросила быстрый взгляд на занавешенное зеркало. – Ей было под сорок уже, а все Наташка да Наташка. Тоже в свой год ходила, а пришла совсем без ума, так и прожила дите дитем.

– Господи… – выдохнула Катя, прижав руки ко рту. Все это какая-то дичь, абсурд! Разве такое бывает по-настоящему? Фух, жарко как! Она стащила через голову свитер, вытерла им пот со лба и положила на колени.

– Катя, соберитесь! Плакать будете потом, сейчас спасаться надо. Слушайте! В бане они дадут вам чаек, его горячим пьют. Вы для виду в рот наберите, закашляйтесь и кружку выроните, как будто обожглись или что. Постарайтесь облиться, чтобы везде был запах. Я кружку заберу и налью туда из своего термоса просто чай сладкий – этот пейте, не бойтесь. Их чаек очень сильно расслабляет, поэтому вам тоже надо для виду расслабиться, закрыть глаза, ни на что не реагировать…

Расслабиться – отличная мысль! Каким образом, если уже сейчас все тело трясет мелкой дрожью, а сердце проламывает ребра?

– Катя, надо постараться! Если догадаются, они меня прогонят, а вас силком напоят и отвезут в тот дом, и все! Больше вас никто не увидит!

– Да что там происходит-то, в этом доме?!

– Там черт, шайтан! – Зарина снова сделала этот неуловимый жест рукой, как будто сбрасывала с себя что-то. – Он вас высосет, как мою Ляйсан, только полностью, а тело Липатовы приберут.

Она вдруг замолчала, и в наступившей тишине Катя отчетливо услышала шаги в коридоре. В дверь стукнули, резкий голос Маруси произнес:

– Кать, все хорошо там у вас? Долго вы что-то!

– Ответьте ей! – шепотом приказала Зарина. – Еще пять минут!

– Еще пять минут, – послушно повторила Катя дрожащими губами. – Все хорошо.

– Ну давайте, давайте, время-то идет!

Зарина снова прижалась ухом к двери.

– Ушла. Значит, дальше. После бани…

– Подождите, – взмолилась Катя, – ну какой шайтан, в самом деле? Мы же современные люди! Они со мной про учебу говорили, адрес Кочерги спрашивали – родителям передать!

– Это все для вида, Катя! Вы что, думаете, Машины родители не знают, где дочь? Да мать к ней каждый год мотается, в клинику ее укладывает, с врачами договаривается. Иначе она бы скололась давно, а все от того же! Вы понаблюдайте за ними! Они же чуть не пол моют за вами, чтобы следов не осталось. Наобещали вам с три короба, потому что знают, что выполнять не придется. Вы мне можете не верить, но, пожалуйста, делайте, как я скажу, потому что в том доме смерть! – Она помолчала. Обеими руками убрала с лица выбившиеся пряди, заправила под платок. – После бани вас завернут в шкуру, уложат на сани и повезут в дом. Он тут недалеко, в лесу, за деревьями. Там положат раздетую на кровать и уйдут. Не мешкайте ни секунды, как только услышите, что шаги затихли, – выходите. Быстро.

– Что, голой выходить? – спросила Катя. Все это напоминало сюжет компьютерной игры или плохого фильма, но никак не могло происходить с ней, Катей, маминой дочкой, бабушкиной внучкой, студенткой третьего курса ветеринарного колледжа. Вот сейчас откроется дверь, войдет оператор с камерой, кто-нибудь захлопает в ладоши, скажет: «Спасибо, снято!»

– Там высокое крыльцо, я под ним в снегу спрятала пакет с одеждой, сразу у левого столба. В нем чуни и длинная куртка – быстро накидывайте на голое тело и бегите.

Нет, наверное, оператор появится тогда, когда она будет голая рыться в сугробе. И чуни, господи! Чуни были у бабушки – такие толстые войлочные тапки, чтобы ноги зимой не мерзли от сквозняков. Катя почувствовала, как к горлу снова подступает нервное хихиканье.

– А если они не уйдут, а будут следить, чтобы я не убежала?

– Они уйдут так быстро, как только смогут унести свои поганые ноги, – сердито оборвала ее Зарина. – Они не больше вас хотят с ним встречаться! Вы одевайтесь, поворачивайтесь налево от крыльца, бегите и не оглядывайтесь. Я для вида вернусь с ними в деревню, потом сделаю круг по лесу и пойду вам навстречу с фонарем. Марьям, как стемнеет, выведет машину и будет нас ждать на дороге. Мы сядем и уедем отсюда навсегда. Вы меня поняли?

– Да, – шепотом сказала Катя, глядя в пол. Господи, господи…

– Главное – не задерживайтесь и не оглядывайтесь! Если увидите его хоть одним глазом – все! Вы поняли?

В коридоре снова раздались шаги.

– Спокойно, – быстро прошептала Зарина. – Сначала скажете, что согласны, потом спросите у них про телефон, потом притворитесь, что поверили. – Выражение ее лица менялось на глазах: брови поднялись домиком, щеки обмякли, рот растянулся в растроганной гримасе. Она шагнула к Кате и крепко обняла ее, поднимая с кровати. – Спасибо, спасибо вам, Катя! Я верила, что вы хорошая девушка! – запела она громко, одновременно больно щипая Катю за спину. – Сделайте нормальное лицо, ну! – Это было сказано уже шепотом, прямо Кате в ухо.

Дверь без стука открылась, и вошла Маруся.

Катя глубоко вдохнула, высвобождаясь из Зарининых рук.

– Да, – сказала она громко, – я согласна.

Наталья Степановна все сидела в своем кресле, только теперь ноги у нее были укрыты пледом, а в руках она держала планшет и что-то в нем проворно печатала. Крыса расположилась у кухонного стола со стаканом воды в холеной белой руке. В окна лился холодный зимний свет. Откуда-то припахивало дымом, как будто на дворе горел костер.

– Ну что, Катерина? – Старуха подняла глаза от экрана, когда Катя переступила порог.

– Да, – только и смогла выдавить из себя Катя.

– Согласилась! – победно объявила Маруся, отодвигая ее и проталкиваясь в кухню. – Это ж надо, сколько уговаривать пришлось! Да потом сама над собой посмеешься, что отказывалась!

– Вот и умница, – ласково улыбнулась Наталья Степановна. – Так ведь оно и работает: ты нам поможешь – мы тебе. Ну, ладушки. – Она отложила планшет и встала, плед соскользнул на пол, и Маруся быстро нагнулась и подобрала его. – Теперь можно и в баньку, отдохнуть, попариться. Внук уже затопил, все приготовил там.

– А… – Катя сглотнула, в горле внезапно пересохло. – А… можно я маме позвоню? Она волнуется… Ну, будет волноваться, если… Я каждый день ей звоню, понимаете?

– Так у нас здесь связи нет, Катюша. – По лицу Натальи Степановны пронеслась тень беспокойства. Если бы Катя не наблюдала за ней так внимательно, то и не заметила бы этой тени. – Звонить-то мы за мост ездим, в Сергеево. Сейчас уж некогда: гляди, скоро темнеть начнет.

– Ну… – Катя стремительно соображала, что делать. – Может, я все-таки попробую? У моего телефона хорошая антенна…

– Да какая антенна! – прервала ее Маруся. – Завтра с утра позвонишь – скажешь, заучилась. Забыла телефон зарядить.

– Но…

– А вот Света как раз уезжает. Света, ты, как до Сергеева доедешь, позвони Катиной маме, скажи, что ты ее преподавательница, что Катерина на практику в село уехала и завтра вернется. Да, Катюш? Так пойдет?

Катя побледнела. Реальность происходящего лавиной обрушилась на нее, сминая все ее хрупкие логические построения, как бумажный домик. Она нашла взглядом Зарину. Та прикрыла глаза и едва заметно кивнула.

– Да, – выговорила Катя одними губами. – Пойдет.

– Вот и хорошо – значит, договорились. – Наталья Степановна оглядела Катю с головы до ног и прищурилась. – А ты вроде в кофточке была, Катюш?

– Вот она, кофта-то, она ее в комнате бросила, – недовольно буркнула Маруся. Катя даже не заметила, когда она успела выйти и снова зайти с ее свитером в руках. – Больше ничего не снимала? Носки, еще что?

– Н-нет вроде бы… – Катин взгляд в панике метался по кухне, но натыкался только на непроницаемое лицо Крысы и на цепкий, настороженный взгляд Натальи Степановны.

– Я проверю, – уронила Крыса, поставила стакан на стол и вышла.

– Ну пойдем, Катерина, обуваться. – Наталья Степановна обошла ее, мимоходом потрепав по плечу, отчего Катя вздрогнула и съежилась. – Ты не волнуйся, не дрейфь, моя хорошая. Банька у нас добрая, уютная, сейчас тебя в травках искупаем, кремами намажем. Ты и без того красавица, а так вообще королевишной станешь! Еще с собой дадим, у нас крема ой хоро-о-ошие. Будешь себя холить – все парни будут твои. Пойдем,