Наемник - Михаил Ахманов

Зрачки Мэри-Энн потемнели, губы дрогнули.

– А Хью? Хью как же? Мог ведь пощекотать тебя за ухом? Или в бок ткнуть?

– Мог, да ткнул. Он… Скажем так, у Хью имелись свои резоны и виды. Я сам проснулся. Проснулся и пошел искать твоего братца, но, к сожалению, не успел. Понимаешь, бэби, этим парням, что к нам пожаловали, палец в рот не клади – руку оттяпают и до печенки доберутся! Ловкие крысюки! И с опытным главарем… – Каргин вздохнул; полуправда кончилась, осталась только правда. – В общем, приготовили ловушку, и Бобби в нее влип. Вместе с Крисом, Томом и Тейтом… Не мучились, погибли сразу, под пулями…

С губ Мэри-Энн слетели странные звуки, то ли вздох, то ли рыдание. Глаза ее, однако, остались сухими.

– Ты сам это видел? Видел, как их убили?

– Видел, и даже со свидетелем. – Каргин снова погладил приклад винтовки. – Теперь, сестренка, ты сделалась очень важной персоной… не бесприданница – наследница… Единственная! Если это тебя утешит.

– Не нужны мне утешения. – Голос Нэнси был невыразителен и сух; ни эмоций, ни признаков горя – видно, кровь Халлоранов брала свое. – Я знала, что с Бобом что-то случится… что-нибудь когда-нибудь и очень нехорошее… В общем, не в своей постели умрет. Он… он, Керк, был неудачником, как мать и отец. Таким, я думаю, родился. Неудачник – это ведь очень заметно, ковбой! По многим признакам, и по тому, что все, кто рядом с ним, становятся точно такими же. Это как заразная болезнь! Взять хотя бы меня или покойничка Мэнни и эту примороженную Финли…

– Кэтрин? – Вздрогнув, Каргин во все глаза уставился на девушку, но тут же овладел собой. – Я знаком с Кэтрин Финли. Ее приставили ко мне как менеджера по работе с персоналом. Она-то здесь с какого бока?

– С такого, – мрачно сообщила Мэри-Энн. – Очередные дядюшкины планы и очередной провал. То есть я хочу сказать, планировал Патрик, а провалился Бобби…

– Ну-ну, – промычал Каргин, навострив ухо. – И что там у нас провалилось?

– Интересуешься, ковбой? – По губам Нэнси скользнула усмешка. – Интересуешься, я вижу… Наверно, менеджер провел работу с персоналом… Так вот, эта Кэтрин Финли – дочь Барбары Грэм, последней дядюшкиной пассии. Он чуть не обвенчался с ней лет тридцать назад, да передумал, решил, что староват для брачных уз. А через год она вышла за Дугласа Финли, профессора-филолога… или историка, черт его знает… Эти Грэмы и Финли – с Восточного побережья, из Филадельфии. Местная знать… Благородные предки, но не британские, шотландские, гордость, порядочность, честь, и ни гроша за душой. Нищие, как церковные крысы! Но дядюшка их подкармлмвал. Он, знаешь ли, бывал сентиментальным… когда ему выгодно…

Каргин, изобразив недоумение, пожал плечами.

– А в чем тут выгода?

– Хотел, чтоб Кэтрин вышла за Боба и поскорей отправилась в родилку, за наследником.

– Но Бобби ведь и есть наследник. То есть был. Он… – начал Каргин, уже не с притворным, а настоящим удивлением.

– Бобби, Бобби!.. – передразнила Мэри-Энн. – При чем здесь Бобби? Что ты знаешь, Керк! У старого козла была одна привязанность – не шлюхи, которых он трахал после дипломатических приемов, и даже не Барбара Грэм, а мисс Халлоран Арминг Корпорейшн! Ее высочество леди ХАК! И он считал, что должен отдать ее в крепкие руки – не в женские и не такие, где ноготки покрашены голубым. Он просто шизанулся на этой идее, клянусь! Так что Боб для него не наследник. И с Кэтрин ничего не вышло… Она-то пыталась, она была согласна, из кожи лезла вон, да Боб не смог… не получается у него с женщиной, понимаешь?

– Понимаю… – протянул Каргин. Он уже почти жалел, что сдернута очередная завеса с семейных тайн Халлоранов. Возможно, об этой нелепой истории Кэти и собиралась ему рассказать? Собиралась, да не рассказала, а он все равно доискался… Наверное, зря. Лучше было бы вспоминать о Кэти как о сладком сне в солнечном Фриско. Море, пальмы, китайский ресторанчик и прочий калифорнийский антураж, а на этом фоне смуглая девушка тихо шепчет: милый, зови меня ласточкой… Но миром правили деньги, и в борьбе за них девушки были таким же товаром, как нефть, оружие, зерно и ножки Буша. Что в Сан-Франциско, что в Париже, что в Москве. Товар, всего лишь товар…

Или он ошибается? Ну, были дядюшкины планы, была попытка с Бобом, так ничего не вышло! В конце концов, у многих девушек, особенно красивых, есть этот бзик – найти богатого, продаться подороже и умотать затем в Париж. Или, например, в Венецию… И продаются, ежели не встретят человека, назначенного им судьбой. Такого сероглазого и рыжеватого, со шрамом на скуле… А встретят, и расчеты побоку!

Может, так, а может, этак… Ответа на вопросы нет.

Каргин вздохнул, огляделся с тоской, и душу его пронзило острое чувство нереальности происходящего. Может, для Кэти он не чужой, но тут, на Иннисфри, он был всего лишь чужаком-наемником, потерявшим хозяина, сцепившимся с такими же ландскнехтами неведомо зачем и почему. В этом он был непохож на Тома и, если не апеллировать к упрямству, гордости и чести, не мог бы внятно объяснить, за что и за кого сражается. Их с Томом воспитание, менталитет и цели различались не меньше, чем вольная новгородская дружина и отряд дисциплинированных самураев; Тэрумото руководила личная преданность хозяину, тогда как Каргин нуждался в ином, в некой позитивной идее, способной оправдать его существование. Эта потребность являлась чисто российской традицией, не разменивалась на деньги, не продавалась за почести, власть и обещания любви, и тот, кто эту идею терял – неважно, по собственной воле или по другим причинам – терял вместе с ней и нечто большее. Понятие о добре и зле, о долге и справедливости, о собственном предназначении и месте в жизни.

Где оно, это место? – мрачно подумал Каргин. Может быть, в яме среди афганских гор? Среди погибавших солдат, которыми он никогда не командовал, не вел их в бой, и все же был им что-то должен – что-то такое, чего они уже исполнить не могли. То, что исполнялось на своей земле, к которой, по большому счету, Афганистан, Ирак, Заир и этот чертов остров никак не относились. Никак и никогда.

– Что молчишь? – спросила Мэри-Энн, и он очнулся.

– Думаю, сестренка… Вспоминаю…

– Думаешь о Кэтрин?

– И о ней тоже. За что она тебя не любит?

– А! Все-таки болтала про меня! Мы крепко цапались, ковбой… не раз… Наверное, я была не права… говорила, что настоящей женщине удалось бы расшевелить Бобби… А она, – Мэри-Энн вдруг хихикнула, – она обозвала меня тощей шлюхой. Надо же! Конечно, я не мисс Америка и может, шлюха, но не тощая! Я – девушка в теле! Желаешь убедиться?

Внезапно Нэнси пришла в игривое настроение, прижалась к Каргину, подставляя губы. Глаза ее подернулись туманом, поясок шортиков вдруг расстегнулся будто сам собой, сквозь прореху майки просвечивала грудь с розовым соском.

– С кем тебе было лучше, – проворковала она, – с ней или со мной – там, на пляже? Хочешь попробовать еще разок? Чтобы сделать правильный выбор?

«С чего ее так разбирает?.. – подумал Каргин. – От бренди с персиками? Или от нежданного наследства?»