Свенельд. Зов валькирий - Елизавета Дворецкая

Свен усмехнулся: и у нас найдется чем удивить Дочь Неба…

Только этим вечером, добравшись наконец до родной бани, Свен снял обережный поясок, который проносил всю зиму. Тот к тому времени так затерся, что развязывать заговоренные узлы Свен даже не пытался, а просто перерезал выцветший до грязно-розового цвета шерстяной плетежок и вместе с узлами бросил в печь. Вздохнул с облегчением, потирая кожу на животе и боках и даже не думая, сколько чужой ворожбы сгорает сейчас в банной печи вместе с этим пояском…

Годред увидел ее первым – и не поверил своим глазам. На высоком берегу Десны впереди вдруг появилась дева, верхом на золотом коне и сама золотая, как солнечные лучи. Казалось, она и вышла из солнечных лучей, слепящих глаза над широкой рекой. Несколько мгновений она стояла неподвижно, глядя, как идет по Десне длинная вереница лодий. Годо невольно подался вперед, вытаращив глаза; дивное видение ударило по самым чутким струнам души, так что сердце забилось и от потрясения стало жарко. Но он моргнул – и она исчезла, будто не бывало.

Годо, правивший рулем, один во всей длинной лодье смотрел вперед. Свенельд сидел на весле, спиной к тому пригорку, и не видел солнечной девы. Видя изменившееся лицо брата, обернулся – может, впереди опасность, препятствие? – однако ничего особенного не приметил.

– Ты чего таращишься?

– Чернигова не видно? – спросил хирдман на соседнем весле, Коль. – Пора бы уж.

– Еще нет… Померещилось что-то, – Годо зажмурился, давая отдых уставшим глазам, и помотал головой.

– Что?

– Мне вот уж который день мерещится лежанка мягкая и мед сладкий, – добавил Огневец, отрок из словен.

Годо не ответил. Скажи он сейчас, что видел девку верхом на коне и всю в золоте – засмеют, до вечера покоя не дадут. Он и сам не сомневался, что это был всего лишь морок, – не бывает таких девок. Видение ясно отпечаталось в памяти: девушка с длинной, до колен, косой яркого золотого цвета, в платье почти таком же и тоже блестящем. Даже лошадь под ней была золотистой масти, и шкура ее сверкала, будто самый лучший греческий шелк. Откуда на земле такие девы – да и лошади? Только на небе такие сыщутся, в палатах богов. Сама Сив, жена Тора, или богиня Солонь, почитаемая словенами, могла быть вся целиком из золота и сидеть на золотом коне.

И к чему это видение? А ведь это, пожалуй, добрый знак, отметил про себя Годо. Они вышли в поход ради золота – и золото само спешит им навстречу.

Уже много дней собранное Олавом войско северных краев было в походе, но одолели они лишь малую часть предстоящего пути. И самую легкую, то есть наиболее освоенную. Заставили потрудиться волоки между верховьями Ловати и Днепром, но зато среднюю часть Днепра вниз по течению одолели как по скатерти – за десять дней. В самом Киеве побывать не удалось – не доходя до него самую малость, у Вышгорода вышли в Десну и двинулись вверх по течению, обратно на север, но заметно забирая на восток. Кончался шестой день, и нынче вечером надеялись достичь цели. В этих местах Хельги киевский, после того как утвердился здесь, заложил город под названием Чернигов и посадил в него своего соратника, Траусти. Желая прочнее утвердиться в этих местах, Траусти взял в жены девушку из первых здешних поселенцев и сыну дал имя Чернигость. Прочно встать здесь было для Хельги весьма важно: через верховья Десны, верховья Оки и Упу лежал путь к притокам Дона, и таким образом он обеспечил себе надежный путь к хазарским землям. В Чернигове и была назначена встреча войск из северных и южных земель.

Долгая и сложная дорога казалась какой-то отдельной жизнью, и пока не имело смысла заглядывать за ее конец и думать, что будет там, на Хазарском море. Особенно для тех, кому предстояло проделать этот путь в первый раз. Всякая дорога пролегает через тот свет, и об этом стоит помнить даже идущему знакомым путем; а уж здесь, где все было непривычно и мало похоже на родные края, уроженцы северных земель держались настороже. Вспоминая золотую деву, Годо отмечал: да ведь и впрямь уже на тот свет заехали, в золотое небесное царство! Толкнуло поделиться этим с братом, он даже открыл было рот, но передумал: от шуток деваться будет некуда. Скажут, вот и Годо себе Дочь Неба сыскал! «Да уж моя почище ваших будет…» – проворчал Годо про себя, не оглядываясь, но зная, где идут позади меренские лодьи, или пужи, как сами мерен их называли.

Войско Мерямаа объявилось вовремя – в Праздник Дис, когда в Хольмгарде готовились к свадьбе Ульвхильд и Грима, сына Хельги. Первые вести прислали словене с Мологи: дескать, мерене идут целым войском, ждите. Моложане, видевшие Илетай на обратном пути Боргаровой дружины, знали, что русы из Хольмгарда теперь родичи и союзники мерен из Арки-варежа и что те должны весной прислать войско. Но как знать, для чего они взабыль это войско собрали? Илетай хоть и была завоевана женихом по обычаю, но отдана родителями не по доброй воле, и это могло еще сказаться. Однако Тойсар не нарушил слова: он отправил в поход своего младшего брата Тумая и сына Талая (Тайвел был сочтен матерью слишком юным для таких испытаний), помог им собрать дружину из двух десятков отроков, кому выдал топоры, копья, боевые наконечники стрел и припасы на дорогу. Видя, что пан Тойсар и ава Кастан благословили родного сына в дальний поход, со всей Мерямаа собралось пять сотен отроков и молодых мужчин; свои дружины собрали Умай, Ендуш, Салпай, Шумал – брат Мантура. Даже с озера Келе, где Аталык всем своим влиянием противился этому походу, явился кугыж Пеплай с дружиной в два десятка. Во главе всех мере встал Тумай, и сам владыка Арки-варежа принес в священной роще жертвы за благополучие сынов Мерямаа на чужбине.

Собрались ратники и из других краев: словены, чудины с севера, варяги – свеи, готландцы, даны и даже вильцы, с которыми Свен свел знакомство прошлым летом в Хедебю и во время набега на ободритов. Пришли кривичи с реки Великой под началом Благомира – сына псковского князя Судогостя. С кривичей Олав не брал дань, ими правил свой, древний и влиятельный княжий род, и зимой Олав посылал к ним небольшое посольство во главе с Альмундом. Кривичи с Великой славились как народ крепкий и отважный, помнивший немало сказаний о дедней славе: в былые годы они повоевали со словенами, пытавшимися расселиться на запад, и не допустили их дальше Шелони, а сами покорили и обложили данью чудь с западного берега Чудского озера. Одного из вождей этой чуди Благомир привел с собой. Тот сказал, что его имя Кааро, но Благомир тайком однажды пояснил Свену, что имя это не настоящее: оно означает Ворон, и чудин взял имя вещей птицы для похода в дальние края, поскольку на тот свет под своим именем ходить не стоит. Кааро имел дружину из сорока отроков, вооруженных топорами и копьями, держался особняком, но оказалось, что Талай и сыновья Дага могут объясниться с ним, хоть и с трудом, используя меренскую речь.

Вереница лодий, из которых каждая вмещала по десять-двадцать человек, растягивалась по реке на такую длину, что даже на большом прямом промежутке русла от начала было не видно ее конца. Свен с Годо, возглавлявшие передовой отряд, по несколько дней не видали Благомира, замыкавшего строй. Грим приказал по возможности не сильно растягиваться в незнакомых местах, но не везде на местах ночевок можно было найти столько простора, чтобы раскинуть общий стан.