Тигры в красном - Лайза Клаусманн

— Надеюсь… — Тут тетя Ник умолкла.

Дядя Хьюз накрыл ладонью ее руку.

— Мама, — сказала Дейзи, — Эд только что приехал. Он не хочет говорить о клинике.

— Конечно, прошу прощения, — ответила тетя Ник и посмотрела по сторонам, возможно, чтобы убедиться, что никто не подслушивает.

— Итак, Эд, — дядя Хьюз улыбнулся, — какие планы на лето?

— Он будет моим кавалером, — заявила Дейзи, сжимая мою руку, ставшую вдруг влажной. — Если, конечно, перестанет заглядываться на пожилых женщин. Вы бы его видели, — рассмеялась она. — Он так заглядывался на Оливию Уинстон, что забыл заказать себе выпить.

— Я не заглядывался.

— Врун, — сказала Дейзи.

Дядя Хьюз бросил на меня острый взгляд, я придал лицу безразличное выражение.

— О, — тетя Ник посмотрела поверх наших голов на дверь, — это не Тайлер Пирс?

Разумеется, это был Тайлер Пирс, и тетя Ник это знала, поскольку смотрела прямо на него. Дейзи отвернулась, но тут же поспешно обернулась.

— Кто такой Тайлер Пирс? — спросил дядя Хьюз.

— Один из кавалеров Дейзи, — ответила тетя Ник, улыбаясь своей широкой двусмысленной улыбкой.

— Никакой он не кавалер, — сказала Дейзи, но я видел, что она не вполне честна. Я всегда знал, когда Дейзи говорит неправду, потому что у нее это плохо получалось.

— А вот и он, — произнес дядя Хьюз. Теперь он тоже улыбался, но не так, как тетя Ник, а словно Дейзи сказала что-то забавное.

— Здравствуй, Тайлер, — поздоровалась тетя Ник.

— Здравствуйте, миссис Дерринджер, мистер Дерринджер.

Тайлер встал рядом с Дейзи, но она не смотрела на него, что, возможно, было к лучшему, потому что он пялился на тетю Ник.

Затем он сказал:

— Привет, Дейзи.

Так что ей пришлось повернуться к нему.

— Привет. — Она произнесла это холодным тоном, но по ее глазам я видел: она хочет, чтобы он говорил с ней. — Помнишь моего кузена Эда?

— Конечно.

Мы пожали друг другу руки, но у меня создалось впечатление, что он понятия не имеет, кто я такой.

— Я собирался пойти в бар, — сказал Тайлер. — Кому-нибудь что-нибудь принести?

— Я пойду с тобой, — ответила тетя Ник. — Дорогой? Ты чего-нибудь хочешь?

— Нет, — отказался дядя Хьюз. — Я хочу попробовать устриц, пока их все не разобрали. Тебе взять?

— Да, пожалуйста. — И тетя Ник посмотрела на дядю Хьюза мягким, нежным взглядом, от которого у меня руки задрожали.

Дейзи прислонилась к деревянным перилам и уставилась в небо.

— Он все еще тебе нравится, — сказал я.

— Да, Эд, он все еще мне нравится, — тихо произнесла она. Я заметил, как напряглись у нее руки. Она повернулась ко мне и с жаром сказала: — Но мне не нравится то, какой он. Слишком идеальный и фальшивый.

— Да, — сказал я. — Фальшивый.

— Я знаю, и временами даже ненавижу его. — Она поскребла подошвой туфли по доскам. На ней были желтые туфли, без каблуков.

— Он пялится на твою мать, — сказал я.

— Что?

Она глядела на меня так, точно не расслышала.

— На твою мать, — повторил я, — он смотрит на нее.

— А кто не смотрит? — ответила Дейзи. — И в любом случае дело не в моей матери. Дело в том, что было между нами. Мы переспали.

Я не знал, что на это сказать, поэтому не сказал ничего. Но это определенно был интересный поворот.

— Прошлым летом, если тебе это интересно. И не смотри на меня так странно.

— Я и не смотрю, — сказал я.

— Иногда я всех ненавижу.

Когда она говорила такое, мне хотелось коснуться ее, тронуть за плечо, запястье. Просто чтобы понять, что происходит с ее кожей в этот момент. Я редко прикасался к ней, только когда она сама прикасалась ко мне. И у меня не возникало подобного желания. За исключением таких вот моментов, когда на нее накатывало настроение. Тогда мне становилось любопытно, смогу ли я коснуться ее, смогу ли почувствовать смену настроения, как перепад температуры. Но я знал, что не смогу, что не должен прикасаться к ней, когда задумываюсь о чем-то.

— Хочу выпить, — заявила она.

— Хорошо.

— Принесешь мне еще джина с тоником?

Я вернулся в бар, Томас уставился на меня, но выпивку все же налил. Я взял фисташку из чашки и разломил скорлупу. Мне нравилось это в фисташках и арахисе — сверху очень твердая скорлупа, а под ней на орешке еще одна шкурка, точно скорлупы недостаточно.

Я оглядел бар.

Женщина с фиалковыми глазами ушла, но на террасе я увидел тетю Ник, разговаривающую с Тайлером. У нее был такой вид, будто она наполовину в «Читальне», а наполовину — где-то еще, точно забрела сюда, сама не понимая зачем, и теперь желает выбраться. Тайлер был выше ее, и ему приходилось слегка наклоняться при разговоре. Я взял коктейль и направился к окнам, выходившим на террасу. Если прижмусь к стене, то смогу услышать, о чем они говорят. Старый добрый трюк.

Я посмотрел на джин-тоник в своей руке и сделал глоток. Возьму Дейзи другой. Раскусил кубик льда и почувствовал, как он рассыпается у меня на зубах.

— Очень рад вас видеть здесь сегодня, — говорил Тайлер, — потому что сегодня я готовил лимонад. Помните секретный рецепт, что вы мне рассказали?

Тетя Ник рассмеялась, точно ее совсем не волновало то, что он говорит.

— В самом деле. Боже мой. Когда это я выдала тебе свой секретный рецепт?

— Много лет назад. Но я не забыл его.

— Что же, я рада.

Наступила тишина, и я представил, как он на нее смотрит. Затем он спросил:

— Вам сейчас хорошо?

— Да, наверное, да. — Она снова рассмеялась. — Какой забавный вопрос. Конечно.

— Хорошо. Никогда не мог понять, что вы думаете. Вы из таких людей.

— Из каких таких?

— Кого сложно понять. Всегда выглядите так, будто вам хорошо, но мне кажется, что иногда это… одна видимость.

— Это очень серьезный разговор, Тайлер. Из тех, что я не в состоянии поддерживать после пары коктейлей. — Тетя Ник включила свой тон «не будь дураком».

— Вот это я и имел в виду.

— О чем ты?

— Думаю, вы притворяетесь. Прямо сейчас. Я это знаю.

— Боже, все это как-то уж слишком странно.

— Я знаю вас. — Голос у него был очень самоуверенный, и затем он добавил. — Ник.

Наступила тишина, я еле сдержался, чтобы не выглянуть. И тут тетя Ник сказала: