Трущобы Севен-Дайлз - Энн Перри

Грейси стояла на табурете с ворохом белья в руках, поэтому Шарлотта пошла открыть дверь сама. На крыльце стоял стройный, очень модно одетый мужчина. Его костюм наверняка сразил бы Питта наповал, будь тот дома. У него было умное, худое лицо с резкими чертами, а глаза были настолько темны, что в свете уличных фонарей казались почти черными. В копне темных волос обильно поблескивала седина.

– Миссис Питт, – произнес он скорее как приветствие, нежели как вопрос.

– Да, – с легкой опаской ответила она. В ее планы не входило впускать незнакомца в дом. Пожалуй, ему также не стоит говорить о том, что Томаса дома нет. – Чем могу быть вам полезна? – добавила она.

Незнакомец едва заметно улыбнулся. Улыбка была чуть смущенная и вместе с тем полная уверенности. Похоже, это тоже была часть его шарма, даже если и не преднамеренная.

– Добрый вечер. Мое имя Виктор Наррэуэй. Пока ваш супруг находится в Александрии, куда, к моему великому прискорбию, я был вынужден его отправить, я решил нанести вам визит, дабы убедиться, что вы пребываете в добром здравии и у вас нет поводов ни на что жаловаться.

– А у вас на этот счет имеются сомнения, мистер Наррэуэй? – Если честно, она не ожидала увидеть перед собой начальника мужа. В ее сердце тотчас шевельнулся страх, что ему известно про Питта нечто такое, что неизвестно ей. И если он счел нужным прийти к ней, это наверняка что-то нехорошее. Она пока не получала от мужа вестей, с другой стороны, еще слишком рано. Почта из Египта наверняка идет несколько дней. Шарлотта попыталась взять себя в руки.

– Что привело вас сюда, мистер Наррэуэй? Только честно.

– Именно то, что я уже сказал, миссис Питт, – ответил он. – Мне можно войти?

Она молча отступила в сторону. Наррэуэй шагнул мимо нее в прихожую. Его взгляд на миг задержался на изящной лепке на потолке, а когда она закрыла за ним дверь, он, следуя ее жесту, направился в гостиную. Она вошла следом за ним и зажгла свет. Она надеялась, что он не задержится слишком долго и ей не будет необходимости зажигать камин. Чувствуя, как колотится в груди ее сердце, она повернулась к нему.

– Вы что-то слышали о Томасе? – спросила она.

– Нет, миссис Питт, – тотчас же ответил он. – Простите, что я дал вам повод так думать. Насколько мне известно, с ним ничего не случилось, и он пребывает в добром здравии. Будь это не так, я бы уже давно знал об этом. Нет, я пришел потому, что меня волнует ваша безопасность.

Он говорил очень вежливо, однако Шарлотта расслышала в его голосе снисходительные нотки. Не потому ли, что Наррэуэй был джентльмен, а Питт – несмотря на свою грамотную речь – сын простого егеря? В манерах, в осанке таких людей, в их движениях всегда было нечто неуловимое, нечто врожденное, а не приобретенное с воспитанием.

Шарлотта, в отличие от Веспасии, не была аристократкой, но все же происходила из весьма приличной семьи. И пусть на ней старое платье со штопаными манжетами, она не без высокомерия посмотрела на Наррэуэя – такому спокойному, холодному взгляду позавидовала бы даже Веспасия.

– Неужели? Это весьма благородно с вашей стороны, мистер Наррэуэй, но уверяю вас, в этом нет никакой необходимости. До отъезда Томас уладил все свои дела, и пока не возникало никаких проблем. – Она имела в виду финансовую сторону вопроса, однако сказать это вслух значило бы проявить невоспитанность.

Наррэуэй вновь едва заметно улыбнулся.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – произнес он. – Но, как я понял, вы, со своей стороны, не стали сообщать ему о вашем намерении расследовать исчезновение одного из слуг Фердинанда Гаррика.

Его слова застали ее врасплох. Она попыталась придумать ответ, который бы помешал ему проникнуть в ее мысли.

– Исчезновение? – Она сделала большие глаза. – Похоже, вам известно больше, чем мне. Как я понимаю, вы тоже занимались его расследованием? Что ж, я очень рада. Более того, я в восторге. Этот случай требует гораздо больше ресурсов, нежели те, которыми я располагаю.

Теперь настала его очередь удивиться, хотя он так быстро замаскировал свою растерянность, что Шарлотта едва успела ее увидеть.

– Боюсь, вы не осознаете, какому риску подвергаете себя, если продолжите свои поиски, – осторожно начал он, пристально на нее глядя, как будто проверял, понимает ли она всю серьезность этого разговора.

В ответ Шарлотта одарила его ослепительной улыбкой.

– В таком случае просветите меня, мистер Наррэуэй. В чем состоит этот риск? Кого мне следует остерегаться и почему? Судя по всему, вам это известно, иначе зачем вам тратить ваше драгоценное время на то, чтобы прийти сюда, тем более в столь поздний час.

Он явно не ожидал от нее такого ответа. Это было заметно всего одно мгновение, однако и его хватило, чтобы Шарлотта ощутила нечто вроде легкого злорадства. Он рассчитывал ее запугать, указать ей ее место, а вместо этого она обратила его слова против него же самого.

Он не стал отвечать на ее вызов и зашел с другой стороны.

– Как я понимаю, вы опасаетесь, что с Мартином Гарви случилось что-то нехорошее? – спросил он.

Она не стала юлить.

– Да, – честно призналась она. – Мистер Фердинанд Гаррик утверждает, что его сын и Мартин Гарви уехали на юг Франции, но будь это так, почему, хотя прошло уже три недели, Мартин ни разу не написал своей сестре и не сказал ей, где он?

Она не стала говорить Наррэуэю, что Телман также пытался, но, увы, безуспешно, найти информацию об их отплытии или живого свидетеля, который бы видел, как они садились в поезд. Телману незачем привлекать к себе внимание начальства, а уж тем более навлекать на свою голову начальственный гнев. Шарлотта не доверяла Наррэуэю – тот наверняка воспользуется любой информацией в собственных целях.

– Вы остерегаетесь несчастного случая? – спросил он.

Он играл с ней в кошки-мышки, и она это понимала.

– Какого рода? – Она вопросительно подняла брови. – Не могу представить ни одного, который представлял бы опасность для меня.

Он расслабился и даже улыбнулся.

– Touché[10], – тихо сказал он. – Однако, миссис Питт, я совершенно серьезен. Насколько я понял, вы взяли на себя поиски этого молодого человека, который служит или служил лакеем у Стивена Гаррика. Семейство Гарриков располагает влиянием в обществе, и даже в правительственных кругах. Фердинанд Гаррик сделал блестящую военную карьеру, которую завершил в чине генерал-лейтенанта. Строгий, преданный до последнего вздоха империи, Богу, королеве и стране.

Его слова ее озадачили. Она стояла посередине комнаты, недоуменно глядя на Наррэуэя. Тот с каждым мгновением выглядел все спокойнее. Если Гаррик был и впрямь таким праведным и благородным, каким нарисовал его Наррэуэй, «мускулистым христианином», как охарактеризовала его Веспасия, он вряд ли стал бы обижать лакея, не говоря уже о чем-то худшем, чего они с Грейси в последнее время начали опасаться.