Заводное сердце. Девочка из ниоткуда - Ася Плошкина

– И как же это существо… как оно…

– Оживет?

– Да.

– Философский эликсир. Красная тинктура. Эссенция Вита.

– Я не понимаю.

– Ты знаешь о Великом Делании?

– Это что-то из оккультизма, колдовства?

– Из алхимии. Я начинаю Великое Делание и получаю… То, что называют философским камнем.

– А потом превращаешь свинец в золото? – едко усмехнулся Полозов. – Но это же просто россказни шарлатанов!

– Так и есть. Я сомневаюсь, что с помощью Эссенции можно получить золото. Но точно знаю, что она дает жизнь даже тому, что мертво.

– Ты говоришь о своей дочери? О Полине?

– Полины больше нет, – покачал головой князь. – Я говорю о будущей армии Гардарики.

– И где она? Эта Эссенция? – Полозов огляделся, задерживаясь взглядом на каждой колбе.

– Великое делание состоит из множества этапов, – Кручинин обвел рукой лабораторию: – Кристаллизация, выпаривание, сгущение… Эссенция еще не готова.

– И когда же? – Гордей Иванович все больше раздражался. – Когда ты сможешь оживить…

– Думаю, все должно произойти в новолуние.

– Нельзя ли поточнее? – фыркнул Полозов. – Я не захватил с собой лунный календарь.

– Через неделю, – князь сверился с хронометром.

– Так скоро?

– У меня есть причины торопиться. – Кручинин вмиг посерьезнел. – Гордей, я хотел сказать тебе… Спасибо.

– За что?! – Полозов не смог скрыть удивления.

– За Варю. Уверен, ты заботился о ней.

– Это мой долг. Заботиться об ученицах.

Гордей Иванович отвел взгляд. Он испугался, что Кручинин начнет расспрашивать о Варе, попытается выведать, где она. Но утром Магистр ясно дал понять, что эта тема – запрещенная. Нельзя говорить князю о Варином появлении на балу и тем более о побеге.

– Значит, осталось семь дней? – Полозов поспешил сменить тему.

Князь посмотрел на него с едва заметной усмешкой:

– Я вас не разочарую.

Варя поежилась и с тоской посмотрела на сизое сумеречное небо. На город наваливался вечер, еще чуть-чуть – и они с Захаром окажутся посреди кладбища машин в полной темноте.

– Ты уверен, что это здесь? И вообще, что именно мы ищем?

– Сейчас увидишь, – отмахнулся мальчишка. – Должна быть тут.

Вокруг громоздились целые пирамиды из сломанных машин. В основном – паромобили старых моделей, но Варя разглядела гондолу цеппелина, колеса, и дымовую трубу (которые, кажется, принадлежали паровозу), и помятое крыло неизвестного летательного аппарата. И это не говоря о множестве старых хронометров, ржавых паровых котлов, огромных зубчатых колес и всевозможных заводных игрушек. Из темноты на Варю глянуло застывшее белое лицо – и она уже готова была закричать, но поняла, что это всего лишь неисправный автоматон. Может быть, раньше он играл на фортепиано или писал письма, а теперь оказался на свалке среди ржавых пружин, шестерней и труб.

– Сейчас стемнеет, – Варя переступила с ноги на ногу. – Может, придем сюда завтра днем?

– Ага. Чтобы нас поймали, – скривился Захар. – И так целых четыре дня выйти боялись.

Девушка вспыхнула и отвернулась. Совсем близко грохотал завод, к его шуму примешивался гудок парохода. С реки тянуло промозглой сыростью. Доки, ангары, фабрики, складские помещения – рядом не было ни одного жилого дома. Соседние улицы почти не освещались, но со стороны завода то и дело доносился рев громогласа. Объявили об очередной победе на фронте. Напомнили, что на свободе двое опасных преступников, – Захар поморщился, в сотый раз услышав свое имя. Что-то пробубнили про урожай, деревенские школы и производство сапог.

– Какой еще урожай в декабре? – фыркнул мальчишка. – Может, старую катушку поставили? Пойдем, кажется, нам туда!

Друзья прошли по длинному «коридору» из наваленных друг на друга механизмов. Повернули в одну сторону, потом в другую. И Захар наконец объявил:

– Нашел! Это здесь.

Он подошел к бесформенной груде металла и один за другим оттащил в сторону несколько помятых листов жести. Варя охнула:

– Да это же…

– Ага. Субтеррина, – закончил за нее мальчишка.

Больше всего машина напоминала огромное глубоководное чудовище. Вместо носа – массивный заостренный бур, из задней части растут несколько длинных суставчатых клешней, вдоль корпуса сверху и снизу тянутся гусеничные колеса. В длину субтеррина оказалась не меньше тридцати шагов, а в высоту – Варя не смогла бы на нее взобраться, даже если бы встала Захару на плечи.

– Выглядит устрашающе. А что значит «СК-4»? – спросила девушка, вглядываясь в растрескавшуюся надпись на борту машины.

– «Стальной крот». Сейчас шахты роет шестая модель, а эту, четвертую, списали за ненадобностью.

Под городом – Варя читала в каком-то журнале – еще четверть века назад проложили сеть туннелей. Там грохотали тяжелые поезда, груженные углем, рудой и сталью. Там день и ночь работали станции и распределительные пункты пневмопочты.

– Так что ты задумал? Я все еще не понимаю.

– Нам ведь нужно попасть в Башню Советника? Так?

– Так.

– А она – в Цитадели.

– Да, но…

– Там, ясное дело, полно солдат – весь царский полк. Это на земле. И охранные цеппелины – в небе. Но под землей…

Захар загадочно улыбнулся.

– Ты хочешь, чтобы мы… – Варя переводила взгляд с «Крота» на мальчишку и обратно. – Чтобы мы прорыли туннель…

– Прямо к Цитадели! – закончил за нее Захар.

– Но это же сумасшествие!

– Так и наша затея – вытащить родителей из магистерских подземелий – тоже не очень-то разумная. А ничего лучше у нас все равно нет.

– Выглядит так, будто она безнадежно сломана, – Варя кивнула на землеройную машину.

– Еще чего – безнадежно! Я тут не один день провел. Еще до того, как мы с тобой сбежали. В последний раз у меня даже мотор запустился… Шуму было!

– Представляю себе, – пробормотала Варя.

– Работы, конечно, много. Деталей кое-каких не хватает – растащили, наверное. Я все мечтал, что она у меня заработает и я приеду прямо на «Царьмашстрой» и попрошусь к ним хотя бы младшим механиком. Или помощником младшего механика.

Мальчишка вздохнул и принялся ковырять ботинком землю.

– Жаль, что не вышло.

– Да что уж теперь. Это глупо. Все равно бы такого, как я, не взяли.

Варя помолчала. Она поняла, что любые слова сейчас будут лишними.