Власть меча - Уилбур Смит

Вглядываясь вниз, они смогли разглядеть только более светлое пятно и контрастную текстуру брезента на глубине тридцати футов. Но если не знать, что ищешь, то даже пристальный взгляд вниз не позволит ничего увидеть.

– Это твое наследство, Мэнни, – прошептал Лотар и отполз от трещины. – Ладно, Хендрик ждет тебя внизу. Тебе пора. Уходи быстрей.

Он хотел в последний раз обнять сына, поцеловать его глаза и губы, прижать к сердцу, но знал, что это помешает им обоим. Если они сейчас вцепятся друг в друга, то уже не смогут расстаться.

– Иди! – приказал Лотар. Манфред всхлипнул и бросился к отцу.

– Я хочу остаться с тобой, – плакал он.

Лотар схватил его за запястье и удержал на расстоянии вытянутой руки.

– Ты хочешь, чтобы я стыдился тебя? – прорычал он. – Чтобы запомнил тебя хнычущим, как девчонка?

– Па, не отсылай меня, пожалуйста! Позволь остаться с тобой!

Лотар откинулся, отпустил руку Манфреда и тотчас хлестнул его ладонью по лицу, потом повернул руку и ударил костяшками пальцев. Двойной удар бросил Манфреда на колени, на его бледных щеках вспыхнули красные пятна, и крошечные змейки яркой крови выползли из ноздрей на верхнюю губу. Мальчик пораженно и недоверчиво смотрел на отца.

– Убирайся! – прошипел Лотар, собрав все мужество и решимость, чтобы сделать голос презрительным, а лицо свирепым. – Не хочу, чтобы у меня на шее висела девчонка-плакса. Убирайся, не то я возьмусь за ремень!

Манфред встал и попятился, все еще с недоверчивым ужасом глядя на отца.

– Иди! Уходи! – Лицо Лотара не дрогнуло, голос, полный гнева и презрения, оставался безжалостным. – Убирайся отсюда!

Манфред повернулся и пошел к краю утеса. Там он снова повернулся и протянул руки:

– Па, пожалуйста, не…

– Уходи, черт тебя побери, уходи!

Мальчик перебрался через край, и его шаги постепенно затихли.

Только тогда Лотар позволил себе ссутулиться, всхлипнул и вдруг беззвучно заплакал, дрожа всем телом.

– Это лихорадка, – уверял он себя. – Я ослаб от лихорадки. – Но перед глазами у него по-прежнему стояло лицо сына, прекрасное, искаженное горем, и Лотар чувствовал, как в его груди что-то рвется, чувствовал невыносимую физическую боль. – Прости меня, сын, – шептал он сквозь слезы. – У меня не было другого способа спасти тебя. Умоляю, прости.

* * *

Должно быть, Лотар потерял сознание, потому что очнулся внезапно, как от толчка, и не сразу вспомнил, где он и как сюда попал. Его привело в себя исходившее от руки зловоние, тошнотворное, отвратительное. Он подполз к краю утеса, посмотрел на юг, впервые увидел преследователей и даже за милю с лишним узнал две маленькие призрачные фигуры, плясавшие перед колонной всадников.

– Бушмены, – прошептал Лотар. Теперь он понял, как им удалось добраться до него так быстро. – Она натравила на меня своих ручных бушменов.

Он понял, что у него не было ни единого шанса сбить их со следа; все время, которое ушло у него на то, чтобы запутать или скрыть свой след, потрачено зря. Даже в самой трудной местности бушмены шли по следу, не задерживаясь ни на мгновение.

Потом он посмотрел на преследователей и сосчитал, сколько против него человек.

– Семеро, – прошептал он и прищурился, пытаясь разглядеть среди них женскую фигуру, но они шли пешком, ведя лошадей, и заросли мопани мешали ему смотреть.

Он перенес все внимание с приближающейся погони на свои приготовления. Единственная его забота теперь – как можно дольше задержать преследователей и убедить их, что на вершине еще находится весь отряд. Каждый час, который он у них выиграет, увеличит шансы Хендрика и Мэнни на спасение.

Действовать одной рукой было неудобно, и работа шла медленно, но он сумел зажать ружье Клайн Боя в гранитной расселине, направив ствол вниз, на равнину. Намотал на курок петлю, снятую с бутылки для воды, и другой конец провел к своей позиции в тени, где его защищал выступ гранита.

Ему пришлось на минуту остановиться, чтобы отдохнуть, потому что ему начало отказывать зрение и мир вокруг заполнили темные пятна, а ноги были слишком слабы, чтобы удерживать его. Он посмотрел с обрыва: всадники теперь были гораздо ближе и выехали из леса мопани на открытую местность. Теперь он узнал Сантэн, маленькую, похожую в брюках для верховой езды на мальчика; смог даже разглядеть желтое пятно шарфа у нее на шее.

Несмотря на жар лихорадки и темноту в голове, несмотря на отчаянное положение, он опять испытал горько-сладкое восхищение ею.

– Клянусь Богом, она никогда не сдается, – прошептал он. – Готова идти за мной до самых границ ада.

Он подполз к груде пустых бутылок для воды, подтащил их к своему укрытию и сложил тремя отдельными кучами, потом и их обвязал кожаным ремнем, чтобы одновременно двинуть их одной рукой.

– Больше я ничего не могу, – прошептал он, – только стрелять.

Но голова у него кружилась, перед глазами плясали миражи. Мучила жажда, а тело было как печь.

Лотар вытащил из бутылки пробку и напился, старательно контролируя себя, подолгу держа воду во рту, прежде чем проглотить. И сразу почувствовал себя лучше, перед глазами прояснилось. Он закрыл бутылку и поставил рядом с собой возле запасных патронов. Потом свернул пиджак валиком, положил на край гранитного выступа, а на него пристроил ствол «маузера». Преследователи добрались до подножия холма и столпились вокруг оставленной лошади.

Лотар вытянул пальцы здоровой руки и поднес к глазам. Пальцы не дрожали, они были устойчивы, как скала, на которой он лежал, и Лотар прижал приклад «маузера» к подбородку.

– Лошади, – напомнил он себе. – Без лошадей они не смогут пойти за Мэнни.

Он глубоко вдохнул, задержал воздух и выстрелил в центр белого пятна на лбу гнедой кобылы Малкомса.

Эхо первого выстрела еще гуляло в окружающих холмах, а Лотар уже передернул затвор «маузера» и выстрелил снова, но на этот раз дернул за веревку, привязанную ко второму ружью, и звуки выстрелов наложились один на другой. Даже опытного солдата двойной звук убедил бы, что на вершине не один человек.

Странно, но в этот отчаянный миг лихорадка отступила. Лотар снова видел все ясно и отчетливо, прицел маузера четко выделялся на фоне каждой цели, рука не дрожала, когда он брал на прицел лошадей, одну за другой, и все они после первого же выстрела падали на землю. Наконец все лошади оказались на земле, за исключением той, что под Сантэн.

Он поймал Сантэн на мушку. Сантэн скакала обратно к мопани, прижимаясь к шее лошади, работая локтями, на ее стремени повис человек, и Лотар невольно убрал палец с курка: он не мог стрелять в того, кто располагался так близко к ней.

Напротив, он отвел ствол. Четверо спешенных всадников бежали к мопани. До вершины долетали их панические крики. Легкая цель; Лотар мог сбить любого из них первым же выстрелом, но он превратил стрельбу в игру: стал проверять, как близко к человеку сможет положить пулю, не задев его. Бегущие увертывались и ныряли, а вокруг них свистели пули. Это было комично, весело. Лотар смеялся, щелкая затвором, но неожиданно услышал собственный истерический смех и оборвал его.