Секретные бункеры Кенигсберга - Андрей Пржездомский

Известный немецкий ученый, историк средневековой архитектуры Фридрих Ларс в своем фундаментальном труде, посвященном Королевскому замку, приводит богатый фактический материал, который является результатом его многолетней исследовательской работы. Так вот, в этой монографии есть целый ряд подробнейших схем, в том числе — северного крыла Королевского замка. Интересующая нас комната бывшей Фирмарии, обозначенная на плане цифрой 101, имеет какие-то две странные полости в стене, совмещенной с коридором, назначение которых установить не мог даже такой специалист, каким был Ларс. Наверное, именно поэтому на схеме, где пунктиром обозначены указанные замуровки, он поставил два знака вопроса. Еще более интересная особенность этой комнаты заключается в том, что она является по существу единственным помещением, под которым отсутствуют подвалы. Древнейший рыцарский погреб, образованный фундаментами старого «бурга» и имеющий длину почти тридцать метров, почему-то был в самой западной его части отгорожен стеной и засыпан грунтом. На схеме Ларса в этом месте остались только пунктирные очертания прежних стен подвала. Когда была замурована эта часть подземелья — неизвестно; может быть, еще в рыцарские времена или уже в период, когда образовалось прусское герцогство. А может быть, гораздо позже, и Фридрих Ларс неслучайно отказался от изображения на схеме подвала под комнатой № 101. Ведь его книга, хотя и основывалась на изысканиях двадцатых — тридцатых годов, вышла в свет в ФРГ уже в 1956 году.

Так или иначе, но в 1949 году таинственная комната со сводами оказалась в центре внимания поисковиков.

Из воспоминаний А. М. Кучумова.

Диктофонная запись. Август 1990 года

«…Нас эта комната как-то сразу привлекла. Разобрали паркетный пол, под ним старые перекрытия, как и полагается, в четыре кирпича. Дальше шел слой бетона, сантиметров 10–15.

Пробили бетон, пошел песок. Причем в песке попали куски битого черного шифера, которым были, как известно, покрыты крыши замковых построек, маленький осколок от фарфоровой куколки — традиционной немецкой детской игрушки…

Солдаты пробивали в подвале, примыкавшем к „Блютгерихту“, стену из булыжников, чтобы снизу проникнуть в замурованное помещение… Любопытно, что, когда они вывернули несколько каменных глыб в песчаной засыпке, попался кусок истлевшей газеты с готическим шрифтом. Обрывок этот не содержал ни дат, ни цифр, поэтому определить время, когда газета могла попасть туда, было невозможно…

Копали дальше. В песке обнаружили двухметровый металлический стержень, вроде как часть какой-то арматуры… Сделать больше в тех условиях мы ничего не смогли…»

До сих пор остается загадкой, как попали в толщу песка предметы, имевшие явно более позднее происхождение, чем можно было предполагать по конструктивным особенностям этой части сооружения. Никакого сомнения нет в том, что здесь велись какие-то скрытые строительные работы, причем велись очень тщательно, аккуратно и квалифицированно. Ведь нужно было не только засыпать грунт в имевшиеся полости, но и сделать так, чтобы снаружи (как со стороны комнаты, так и со стороны смежного подвала) не оставалось никаких признаков проведенных работ.

Но самое интересное, читатель, я приберег напоследок. Дело в том, что Анатолий Михайлович обратил внимание на две чрезвычайно существенные детали, связанные с «комнатой со сводами», которые делают наши подозрения еще более обоснованными.

Деталь первая. В центре потолка комнаты № 101, в том месте, где своды образуют так называемый замок, торчал массивный кованый крюк толщиной не менее трех сантиметров. Трудно даже предположить, что можно было подвешивать на таком толстом крюке в маленькой комнатке с высотой потолка около трех метров. Для люстры, даже самой массивной, такого мощного крюка не требовалось. Тогда для чего же? Может быть, для того, чтобы закрепить на нем систему подъемных механизмов с блоками и лебедкой, а затем осторожно опускать тяжелый груз в вырытую внизу шахту? К сожалению, ответа на этот вопрос до сих пор нет.

Деталь вторая. Со стороны коридора, проходящего вдоль всей анфилады, именно в этой части стены, которая прилегала к интересующей нас комнате, была массивная железная дверь, ведущая в… никуда. Сплошная кирпичная кладка наглухо замуровывала дверной проем. Как раз в том месте, где у Фридриха Ларса на схеме стоят знаки вопроса. В связи с этим Кучумов при нашей последней встрече вспоминал о найденном после войны письме доктора Роде профессору Циммерману, тайному советнику, работавшему в берлинском музее Кайзера Фридриха — культурном центре христианского, византийского, азиатского и исламского искусства, имевшем богатую картинную галерею и нумизматический кабинет.

Из письма Альфреда Роде доктору Циммерману.

Кёнигсберг, 2 сентября 1944 года

«Глубокоуважаемый тайный советник! Несмотря на полное разрушение кёнигсбергского замка взрывами и зажигательными бомбами, меры противовоздушной обороны, которые мы предприняли, оправдали себя. Художественное собрание до сих пор не потеряло ни одной значительной картины… Также обе миниатюры герцога Альбрехта и Анны Прусских, которые находились в дворовом бункере[194]. От этого бункера мы потеряли ключи к железной двери, так что пока не можем попасть в это помещение… Прошу вас сообщить… господину директору доктору Галлю, что Янтарная комната осталась неповрежденной…»

В 1945 году профессор Брюсов, обнаруживший это письмо в числе других документов замкового музея, интерпретировал почерпнутые из письма сведения как данные о бункере, расположенном за пределами Королевского замка. Доктор Роде, как я уже рассказывал в соответствующей главе, поведал в связи с этим о трехъярусном бункере в районе Штайндамм, получившем впоследствии у поисковиков наименование «бункера Брюсова». Кучумов же в течение всего времени поисков придерживался мнения о том, что этот объект является одной из мистификаций доктора Роде, стремившегося всеми правдами и неправдами отвлечь внимание от замка и, в первую очередь, от «дворового бункера», вход в который, может быть, и располагался как раз под «комнатой со сводами» или в прилегающих к ней помещениях. Такой же точки зрения придерживаются и некоторые компетентные специалисты, занимающиеся поисковой работой в последнее десятилетие.

Наш интерес к помещениям бывшей Фирмарии не исчерпывается наблюдениями Кучумова, сделанными в отношении комнаты № 101, потому было немало и других, объективно существовавших обстоятельств, которые нельзя не брать во внимание, если всерьез пытаться внести ясность в возможные способы укрытия ценностей на территории замка. Одним из обстоятельств такого рода является наличие древнейшего подземного хода из подвалов Фирмарии, использовавшихся в качестве складских помещений винного погребка «Блютгерихт». Нет ни одного из тех мифических ходов, сведения о которых почерпнуты с оборотной стороны случайно найденного кирпича, о чем в конце 1990 года не раз писала газета «Калининградский комсомолец»[195], а недавно даже сообщал один из уважаемых каналов центрального телевидения. Наш «скромный» подземный ход не обладал, конечно, всеми теми достоинствами, которыми, по мнению авторов этих сюжетов, должны обладать орденские ходы. Смелые гипотезы о разъезжавших по ним в былые времена каретах и о поражающей воображение протяженности подземных «ярусов» к нему совершенно не имеют отношения. Но мне кажется, что даже самые общие сведения о нем представляют определенный интерес, хотя бы уже потому, что основываются на точных фактических данных.