Яблоневый дворик - Луиза Даути

громко и четко произнес клятву и ответил отказом на приглашение судьи присаживаться. Начиная допрос, миссис Прайс даже отвесила ему нечто вроде поклона.

— Свидетель Г., спасибо, что пришли сегодня в суд. Теперь, чтобы суду стало понятно, с чем связаны особые меры, поясните, пожалуйста, кем вы работаете.

По звучанию его голоса я заключила, что он стоит лицом к присяжным.

— Моя должность называется «начальник отдела подготовки агентуры».

— Вы работаете на МИ-5, британскую спецслужбу?

— Да, это так.

Присяжные, на которых это явно произвело впечатление, не сводили с него глаз.

— Вы можете уточнить, чем занимается начальник отдела подготовки агентуры?

— Да, конечно. Моя работа заключается в руководстве системой тестирования — как физического, так и психологического, через которую мы пропускаем всех кандидатов на оперативную работу.

— Не могли бы вы пояснить, почему так важна именно психологическая составляющая тестирования? — ломилась в открытую дверь миссис Прайс.

— Да, конечно. — Он откашлялся, чтобы как можно более эффектно донести до слушателей свое экспертное мнение. — Один из самых важных навыков тайного агента — умение скрывать свою истинную профессию от друзей и семьи. Кто-то выдает себя за государственного служащего, кто-то якобы работает в импортно-экспортной компании, или в научном учреждении, или в структуре Европейского союза. Наши оперативники должны поддерживать эту легенду на протяжении длительного времени — в противном случае они могут поставить под угрозу себя, свои семьи и нашу службу.

— Наверное, это непросто — не иметь возможности рассказать жене или мужу о том, чем на самом деле занимаешься?

— Да, совершенно верно.

Я не могла видеть свидетеля Г., поэтому смотрела на присяжных. Мне хотелось видеть выражение их лиц, когда откроется правда о том, кто ты такой. Интересно, сыграет ли на этом мисс Боннард? Может быть, она попробует обосновать версию об ограниченной вменяемости тем, что ты был психологически травмирован работой?

Любопытство присяжных достигло высшей точки. Вот на что они надеялись, когда их отбирали в присяжные, — участие в захватывающей истории.

— Итак, как же вы выясняете, способен ли тот или иной кандидат на пожизненный обман?

Свидетель Г. ответил не сразу. Я тут же представила его ироничную усмешку.

— Ну, как вы понимаете, это секретные методики…

Несмотря на то что свидетель Г. выступал со стороны обвинения, в голосе миссис Прайс зазвучали нетерпеливые нотки. Видимо, ей не нравилось, когда с ней говорили свысока.

— Да-да, я понимаю. Но не могли бы вы дать суду общее представление?

— Мы подвергаем потенциального кандидата тщательной проверке, которая продолжается несколько месяцев. В нее входит психологическое тестирование в виде анкет и собеседования. Затем мы внедряем его в компанию, где он должен работать под вымышленным именем и с вымышленной биографией. В компании обязательно работают люди, являющиеся сотрудниками нашей системы подготовки кадров, но кандидат не знает, кто именно. Их задача — проверить способность кандидата поддерживать свою легенду.

— Для меня все это звучит как… — медленно проговорила миссис Прайс, осторожно подбирая слова, — как приглашение пополнить ряды сумасшедших. Подозреваю, что вам действительно нелегко знать о себе всю правду. Вот вы и придумываете легенды.

К этому времени я уже усвоила, что хороший юрист никогда не задаст вопрос, если заранее не знает, каким будет ответ.

— Категорически нет, — твердо ответил свидетель Г. — Более того все обстоит с точностью до наоборот. Фантазер, который не в состоянии отличить правду от выдумки, может причинить вред и себе, и службе. Одна из моих главных обязанностей — отсеивать таких фантазеров. В стрессовой ситуации они становятся ненадежными.

Заинтригованные присяжные во все глаза смотрели на свидетеля Г. У меня же появились некоторые сомнения. Как можно отличить истинного фантазера от искусного притворщика? Существует ли психологический алгоритм отсеивания фантазеров? Граница между двумя этими типами наверняка размыта. И если ее трудно различить до зачисления кандидата, то после нескольких лет службы наверняка вообще невозможно.

— Спасибо, теперь нам все намного понятнее, — сказала миссис Прайс. — Давайте обратимся непосредственно к делу, в частности к вашим контактам с мистером Марком Костли. Поскольку нам придется обратиться к событиям, имевшим место несколько лет назад, вы можете пользоваться своими заметками. — Она сделала паузу. По-видимому, свидетель Г. принес в суд ноутбук или папку с документами. — После того как мистер Костли был зачислен в штат управления делами парламентского комплекса, он подал заявление о зачислении в органы госбезопасности, не так ли?

— Совершенно верно.

Я смотрела на присяжных с приятным ощущением превосходства: я уже знаю то, что вам только предстоит узнать.

— Правильно ли будет сказать, что после первого тура — психологического тестирования, анкет, собеседования и так далее — вы принимали решение по его заявлению?

— Да, правильно.

— Вы можете сообщить нам, к какому выводу пришли?

— Да. Было решено, что мистер Костли не является подходящим кандидатом и не может быть допущен к следующей ступени подготовки.

Моей первой реакцией был не столько шок, сколько недоумение. Я даже подумала, может, это какая-то сложная двойная игра? Не в силах сдержаться, я покосилась на тебя. Ты с бесстрастным лицом смотрел прямо перед собой. А как же все твои намеки? Разные телефоны? Секретная квартира? Но потом недоумение прошло и остался холод. Только холод. Ты не шпион; в шпионы тебя не взяли. Почему же ты лгал мне? Вернее, не лгал, но позволял считать тебя загадочной личностью? Неужели секс в Подземной часовне, под залом, где в это время шло заседание парламента, сам по себе не был достаточно необычным и захватывающим? Я испытала бы ничуть не меньший восторг и трепет, если бы ты оказался сотрудником банкетной службы Вестминстерского дворца. Твоя работа вообще не имела к этому никакого отношения. Почему тебе понадобилось прибегать ко лжи? Правда, надо признать: ты никогда не лгал напрямую. Ты просто вел себя таинственно, подталкивая меня к самым невероятным предположениям.

— Почему вы так решили? — пожелала уточнить миссис Прайс.

— Во время тестирования стало очевидно, что у мистера Костли есть проблемы с разграничением правды и вымысла. Если коротко, когда ему предлагали придерживаться легенды, он сам начинал в нее верить. Это именно то, что я уже говорил о фантазерах, точнее, о разнице между теми, кто способен сознательно поддерживать обман на протяжении длительного времени, и теми, кто в конце концов убеждает себя в истинности вымысла.

— То, что вы описываете, похоже на расстройство личности?

— Я бы так не сказал, — ответил свидетель Г. — Я бы сказал, что…

Туг же вскочила мисс Боннард:

— Милорд, этот свидетель — не профессиональный психолог. Ответ на данный вопрос вне его компетенции.

Судья молча поверх очков взглянул на