Неуловимая невеста - Стефани Лоуренс

Утром они узнали от Ларкинса, камердинера и правой руки Родерика, что Делборо направляется в Кембриджшир, откуда недалеко до поместий Норфолка, где многие богатые и влиятельные люди проводили Рождество.

Алекс заявил, что нужно переместить базу из лондонского дома Шроутонов в место получше, где будет легко перехватить курьеров.

Крайтон, камердинер Дэниела, предложил поискать в Бери-Сент-Эдмондсе. Алекс согласился. Пока Родерик и Дэниел ехали на юг, чтобы разделаться с Гамильтоном, Крайтон отправился в Бери, а Алекс остался в Лондоне, чтобы организовать переезд.

Дэниел поднялся и подошел к окну.

— Вот-вот начнется снегопад. Если мы останемся здесь, завтра не сможем выехать, а гонцы Алекса не сумеют добраться до нас.

— Нам пора. — Родерик встал.

Дэниел отошел от окна.

— Гамильтон не рискнет путешествовать в непогоду. Это дает нам время отправиться на север, чтобы расправиться сначала с Делборо, а потом и с ним.

Уже через пять минут они мчались галопом по дороге, ведущей в Лондон.

«16 декабря 1822 года.

Утро.

Моя спальня в Маллингем-Мэноре.

Дорогой дневник!

Судьба была добра к нам. Сегодня мне дана идеальная возможность, чтобы хорошенько обдумать все детали того, что может оказаться превосходным браком между мной и Гаретом.

Стоило несколько минут поговорить с Леонорой и Клэрис, чтобы понять: их взгляды на жизнь и джентльменов совпадают с моими. И из того, что я наблюдала прошлой ночью, их браки, по крайней мере на первый взгляд, могут быть названы счастливыми. Хотелось бы, чтобы и мой брак оказался таковым. Поэтому сегодняшний день я собираюсь посвятить тому, чтобы узнать у них все, что сумею.

К тому же идет густой снег. Мы не можем носа высунуть за двери, и придется провести весь день в доме.

В моем случае — за осторожными расспросами дам.

Э.».

К середине дня, когда Леонора и Клэрис проскользнули в малую гостиную и, смеясь, бросились на диваны, Эмили узнала все, что хотела и даже больше того.

— Ваши дети восхитительны, — заявила она с сияющей улыбкой.

Леонора тоже улыбнулась:

— С этим мы спорить не будем, поскольку помешаны на своих крошках. И все же я рада, что они прилично себя вели.

Клэрис вальяжно махнула рукой:

— Все, что необходимо, чтобы их очаровать, — это заговорить об обезьянах. Калеб и Роберт уже обсуждают, как уговорить Джека купить им мартышку. Но у меня нет ни малейшего желания иметь в доме что-то подобное.

— Совершенно верно, — согласилась Леонора. — Кстати, у меня уже трое детей. А вы говорили с Гаретом, сколько малышей хотите?

— Я сказала «много», потому что сама из большой семьи, — сообщила Эмили, но тут же нахмурилась. — В отличие от Гарета. Он был единственным ребенком.

— Это ничего не значит, — возразила Леонора. — Тристан тоже был единственным ребенком, но считает, что мы должны иметь как можно больше ребятишек.

— У меня трое братьев, — сообщила Клэрис, — и я все гадала, как смирится Джек с непрерывным шумом, но, похоже, ему все это очень нравится, и детский гомон в его ушах звучит музыкой.

Они рассмеялись и продолжали болтать, расспрашивая Эмили о Гарете и о том, чего она ожидает от их брака. Типично женский разговор, именно то, в чем так нуждалась Эмили.

К тому времени как прозвучал первый гонг и все трое отправились переодеваться, она уже многое узнала о тонкостях супружеской жизни.

Доркас достала второе вечернее платье. Одеваясь, Эмили болтала с горничной о домашних делах.

Потом она уселась на табурет перед туалетным столиком и, пока Доркас расчесывала и укладывала ей волосы, снова задумалась о том, что занимало ее больше всего. Может, Гарет не уверен, что желает такого же брака, как она. Что ни говори, а он — воин, который много лет провел вне общества, и может иметь иное мнение.

Им нужно сесть и поговорить, но когда?

Нужно дождаться, пока они окажутся в относительной безопасности. А пока она постарается лучше разобраться в своих мечтах и планах. Найдет самые верные слова, чтобы описать все, чего хочет, все, что должно быть у них.

— Ну вот. — Доркас поправила узел волос на затылке Эмили и отступила. — Теперь вы выглядите как полагается. Но предупреждаю, если мы останемся здесь надолго, у вас кончатся вечерние платья.

Позже, ложась в постель, Эмили представила реакцию окружающих, появись она в наряде, который бегум тунисского бея считала вечерним.

При мысли об этом она улыбнулась: даже сейчас сложно поверить, что у нее хватило мужества надеть возмутительно неприличное платье.

Гарет, войдя в комнату, нашел ее в задумчивом настроении.

— Пенни за твои мысли, — пошутил он, укладываясь рядом.

Она бросилась в его объятия и припала головой к мужскому плечу.

— Я сейчас подумала, что делала за границей многое из того, на что никогда не решилась бы в Англии. Неужели теперь растеряю всю свою храбрость?

Он ответил медленной и теплой улыбкой.

— Невозможно. Храбрость в твоем характере. Ее невозможно потерять. А приспосабливаться к правилам общества, зная и понимая, что можешь и чего не можешь делать, не рискуя подвергнуться остракизму, — это сила, а не слабость.

— Я не думала об этом в таком смысле, — тоже улыбнулась она.

Гарет смотрел ей в глаза, но было слишком темно, чтобы увидеть, что в них. Видеть ее в таком настроении было ново для него, но это интриговало еще больше.

Похоже, ее устроит такая супружеская жизнь, как у Джека и Клэрис, Тристана и Леоноры. У него не было никаких знаний о современном браке, но такие отношения, как у этих четверых, ему подходят. Более того, он вполне представлял такие отношения между собой и Эмили, но не знал, что для этого сделать, на чем основан такой союз.

— Я… — начал он и замолчал.

Что он скажет? Что хочет того же, что есть у Джека и Клэрис?

Но они не Джек и Клэрис.

И Гарет не был уверен, что Эмили любит его безоглядно. Он рвался вперед, спотыкаясь и падая, спеша приковать ее к себе, узнать, чем еще может привлечь ее, не произнося тех трех слов, которые она так жаждала услышать.

Запустив руки в шелковистый водопад волос, он уложил ее на спину. Но Эмили уперлась ладошками ему в грудь.

— Что ты собирался сказать?

Гарет покачал головой:

— Позже.

Когда он сам все поймет. Когда найдет подходящие слова.

Она открыла рот, но прежде чем успела продолжить расспросы, он ее поцеловал.