Вторжение - Ростислав Марченко

Смерть прошла рядом незамеченной, и хозяева катакомб отозвали заказ. А потом он попросту поумнел – что через несколько лет, снова, конечно, не без поддержки родственников супруги сделало его префектом внутренней городской стражи, старшим стражником города, ибо внешняя стража подчинялась внутренней. При этом он оставался легендой среди городских охотников, ибо никто из них не выживал в этом деле столько лет и не убил вампиров, сколько он. О сложностях отношений между хозяевами города и хозяевами катакомб были осведомлены немногие даже там.

Взаимоотношения между ним и префектом внешней стражи Алредом ди Криусом нельзя было назвать однозначными. Хотя бы потому, что поставила того на должность условно враждебная группировка в Городском совете. Предыдущий префект неосторожно позволил себя убить. Еще больше проблем и дум добавляло сходство их судеб.

Нобиль, хотя и родился в городе, был третьим сыном, тоже не рассчитывающим на наследство. Последнее также отправило его в скитания в нелегкой, политой кровью страде наемного солдата. Причем из дома его даже никто не гнал, парень сам сделал выбор, сохранив связи с семьей.

Возможно, именно благодаря этому, оказавшись в данном ремесле куда удачливее самого Мохана – уже через пять лет получив капитанский патент[17] на наемную роту. Большой роты он не набрал, однако две сотни тяжелых пехотинцев и три десятка всадников под личным стягом – это было тоже неплохо. А потом случилась «ледянка», и город начал тянуть к себе все доступные ресурсы, одним из которых стала наемная рота одного из его уроженцев, влившаяся в прореженную эпидемией внешнюю стражу. Ну а его самого в Совете продавили в префекты, с откровенным прицелом в дальнейшем посадить в кресло префекта стражи внутренней.

И вот тут удачливый и, как оказалось, неглупый наемник, решил избежать войны на уничтожение, выбрав себе неожиданную позицию ищущего примирения и взаимной выгоды посла конкурирующей городской группы. Удивились все. У нового префекта резко прибавилось врагов, однако не обошлось и без друзей. Тем более, что сам Мохан на тот момент был вовсе не против столь вменяемого конкурента. При всем желании снова посадить на внешнюю стражу своего человека, личностей, которые данную работу потянут вокруг себя, он к этому времени не видел. Назначать же кого попало, а потом самому разгребать за ним проблемы он не хотел. При всех своих недостатках Мохан ан Феллем, известный в городе как Охотник Мохан, никогда не забывал интересы дела, что, к слову, больше чем что бы то ни было помогало ему сохранять свое положение.

Со временем политическое перемирие с вражеским назначенцем переросло в неплохие межличностные отношения и даже появились возможности породниться. Супруга, все эти годы не оставлявшая мужа без дельных советов, однажды порекомендовала отдать за столь знатного холостяка младшую дочку. Предложение жены было обдумано, как обычно, сочтено дельным и в скором будущем озвучено жертве. На что, естественно, последовало согласие. Договоренность обе семьи пока что держали в тайне, но к свадьбе уже начали готовиться, лишая сна любопытством буквально всех хоть чего-то стоящих городских кумушек.

Мохан неторопливо обедал в кабинке ресторации «Золотая Дрофа», сняв дублет и заложив за воротник рубахи льняную салфетку. Сказывался возраст или нет, но вовремя и хорошо покушать он любил, пусть даже за это приходилось расплачиваться с мечом на тренировочной площадке. На шестидесятилетнего, он, конечно, не выглядел – сухой жилистый мужчина лет сорока на вид с длинными ухоженными волосами, короткими усами и изящной бородкой. Видимый возраст Мохан ан Феллем сохранял для солидности, при тех деньгах, которые он имел, и тех людях (и нелюдях), которых мог взять за горло, вопрос омолаживающих эликсиров ни для него самого, ни для его семьи не стоял в принципе. Его супруга, к примеру, предпочитала выглядеть на двадцать пять – тридцать.

Появление будущего родственника он не пропустил, буквально сразу же, как тот вошел в зал. Командуя наемной ротой, тот поднабрался нехороших привычек, и некоторая шумность в общении плюс склонность к грязному языку были некоторыми из них.

– Достопочтимый Алред? – Мохан по-родственному указал недогрызенной куриной ножкой на противоположный стул. – Обед ещё не заказывал? Курица сегодня очень хороша, во рту тает. Присаживайся. Вином угостись, пока ждешь. Мне одному слишком много будет.

Вышколенный официант, как могло показаться, словно бы никуда не исчезал. Винный бокал, контрабандная «слеза ночи» стеклодувов Ночной империи, появился на столе как бы сам собой. Как, впрочем, и на глазах вскрытая глиняная бутылка с вином и блюдо с фруктами.

Пополнение «батареи» Мохан встретил неодобрительным взглядом, у него сегодня было запланировано много дел.

– Что случилось?

Привычки беспричинно мешать обеду своего начальника и одного из самых опасных людей в Бир-Эйдине за префектом внешней стражи не водилось.

Алред проводил взглядом понятливого официанта и, дождавшись, пока тот удалится на достаточное расстояние, с циничным смешком разъяснил причины своей взвинченности.

– Куарта ан Реннедерна только что зарубили.

– Всего-то? – удивился новости босс. – И это стало поводом отрывать меня от обеда? Не скажу, что буду сильно плакать по этому молодому человеку. Это для нашего наместника сегодня трагедия.

Оба собеседника гнусно хихикнули. Наместник императора, хранивший в городе законы империи и, что еще более важно, собиравший для сюзерена налоги, являлся местной знаменитостью. Как надзирающее лицо он был не лучше и не хуже прочих, но «любили» его не за это. За последние пару лет тот раз, наверное, семь засветился в невероятно романтичных историях с корзинами и букетами цветов, надушенными письмами, объяснениями в любви и тому подобным – вот только одна беда: предметами страсти этого не столь уже и молодого человека были мужчины. Причем еще и слова «нет» он упорно не понимал, считая себя неотразимым. И что еще более важно, был прямо-таки по-женски мстительным, когда все-таки не получалось добиться желаемого.

«Мужественный Куарт» был последним увлечением напомаженного гомосека, страсть которого в очередной раз заставила судачить о себе весь город. Настолько, что сам Мохан поддался уговорам жены и проник в тайны их переписки, напугав, в конечном итоге, свою прислугу ржачем и всхлипываниями из спальни при зачитывании самых интересных моментов. Да так, что те подняли по тревоге охрану и вломились в спальню спасать господ, посчитав, что чету ан Феллем зверски убивают проникшие в дом вампиры.