Дар тому, кто рожден летать - Ричард Бах

Я сам не такой уж и плохой пилот, чтобы срывать ленты с препятствий. Если хотите, я расскажу вам о том, как я летал на Скайхоке. Это настоящая история, а не какой-то глупый сон, который ничего не значит, потому что ничего подобного никогда не происходило в действительности. Однако если мы когда-нибудь встретимся и если ты захочешь получить намного более правильное представление о том, какой я хороший на самом деле пилот, напомни мне о том случае со Скайхоком, когда двигатель заглох на высоте десять тысяч футов, и единственным местом для посадки было маленькое крохотное поле между деревьями. Был ли я испуган? Я совсем не был испуган, потому что я знаю свой аэроплан, и для меня подобный инцидент — все равно, что детская игра, даже если масло залило ветровое стекло…

Напомни мне когда-нибудь об этом случае со Скайхоком. Я с удовольствием расскажу тебе о нем.

Несомненно, карфагеняне могли бы летать. Или этруски, или египтяне. Четыре тысячи лет назад, пять тысяч лет назад они могли бы подниматься в небо.

Если бы мы с тобой жили тогда, зная все то, что мы знаем сегодня, мы бы построили летательный аппарат из одного лишь дерева. Кедр и бамбук пошли бы на лонжероны и нервюры, которые мы бы скрепили шпунтами, склеили бы казеиновым клеем, связали бы ремнями, покрыли бы бумагой или легкой тканью и украсили бы узорами, нарисованными с помощью красителей, добытых из корней растений. Свитые веревки послужили бы в качестве управляющих тросов, шарниры бы мы сделали из дерева и кожи. Вся наша конструкция была бы легкой и ширококрылой. Нам бы совсем не понадобился металл и даже проволока, мы бы прекрасно обошлись также без резины и плексигласа.

Первый планер мы бы построили быстро. Он был бы груб, но надежен, и поднимался бы в воздух с помощью рельсов, которые были бы проложены к крутому обрыву с вершины холма. Оказавшись на ветру, наш планер сразу же попал бы в восходящий поток вблизи обрыва и парил бы в небе не один час. Возможно, мы бы вначале запускали с обрыва макет планера, чтобы убедиться, что восходящий поток достаточно силен.

Затем бы мы обратились к фараону и показали бы ему, что полет в небе возможен, и приступили бы к сооружению целого воздушного флота планеров, в чем нам, быть может, помогли бы умелые мастера фараона. Усвоив основные принципы полета, люди вокруг нас открыли бы для себя это искусство. Они бы помогали нам, и через несколько лет мы бы уже летали на высоте двадцать тысяч футов над пересеченной местностью со скоростью двести миль в час или даже больше.

А между тем, для интереса мы бы начали обрабатывать металлы, добывать топливо и строить моторы.

Все эти предшествующие годы полет на планере был возможен. Он мог бы быть осуществлен. Но не был. Никто не воспользовался принципами полета, потому что никто не понимал их, — никто не понимал их, потому что люди не верили в то, что человек вообще может летать.

Однако независимо от того, верили люди или нет, принципы полета существовали. Выпуклая аэродинамическая поверхность в движущемся воздухе испытывает воздействие подъемной силы, независимо от того, движется воздух сегодня, тысячу лет назад или через тысячу лет. Принципам нет до этого дела. Они сами знают себя и всегда истинны.

Именно мы, человечество, стремимся к тому, чтобы достичь свободы с помощью знания. Поверь в то, что нечто возможно, найди соответствующие принципы, используй их на практике, и voila! Свобода!

Время ничего не значит. Время — это лишь способ измерять промежуток между незнанием и знанием или несделанным и совершенным. Небольшой биплан Пипс Спешел, который собирают теперь в гаражах и подвалах по всему миру, столетие назад был бы проявлением чудесного всемогущества Бога. В наш век десятки Пипсов летают в воздухе, и никто не считает их полет сверхъестественным. (Кроме тех, для кого двойная вертикальная бочка, за которой следует внешняя равносторонняя петля, казались сверхъестественными с самого начала).

Могу поспорить, что среди нас есть больше чем мы думаем, таких людей, для которых идеал полета не может быть достигнут с помощью аэроплана Пипс. Возможно, некоторые из нас лелеют тайную мысль о том, что в идеальном варианте полет должен осуществляться вообще без аэроплана, что мы должны открыть принцип, с помощью которого сможем свободно парить в небе без всяких приспособлений. Парашютисты ближе всего подходят пока к этому идеалу, но они тоже не совсем соответствуют ему, потому что могут лететь только вниз, к земле.

Обо всех механических приспособлениях, таких, как летающие платформы или сидения с реактивной тягой, можно сказать, что они не соответствуют нашей мечте — без жестянки ты не можешь ничего; закончилось горючее, и ты возвращаешься на землю.

Я предполагаю, что в один прекрасный день мы научимся летать без аэропланов. Я считаю, что уже сейчас существует некоторый принцип, который не просто делает это возможным, но и довольно прост. Есть люди, которые утверждают снова и снова на протяжении истории человечества, что это уже осуществлялось. Я не знаю принципа, который лежит в основе такого полета, но думаю, что он каким-то образом дает нам доступ к энергии, которая порождает всю нашу вселенную изнутри. Законы аэродинамики представляют собой лишь одно из проявлений этой энергии, которое мы можем наблюдать с помощью глаз и измерять нашими приборами. Неудивительно, что при этом мы можем подняться в небо только на неуклюжих, грубо сколоченных железных летательных аппаратах.

Если подключение к этой энергии должно произойти без помощи механических приспособлений, значит мы должны открыть ее в мире наших мыслей. Исследователи сверхчувственного восприятия и телекинеза, а также те, кто изучает философские системы, утверждающие, что человек — это бесконечная идея космической энергии, избрали интересное направление. Возможно, уже сейчас люди где-то летают по научной лаборатории. Я не могу этого отрицать, хотя в настоящее время это и кажется сверхъестественным. Точно так же наш первый планер показался бы ужасно загадочным для египтян, угрюмо стоящих в маленькой долине и всматривающихся в небо.

Еще некоторое время, пока мы будем изучать эту проблему, старый грубый заменитель из заводской стали, называемый аэроплан, будет стоять между нами и воздухом. Но рано или поздно — я твердо верю в это — все мы, египтяне, каким-то образом научимся летать.

Я видел, как они направляются через несколько акров бетона к своим большим самолетам с черными кожаными летными сумками в руках, или как они, подобно серебристой молнии, рассекают небо на высоте четыре тысячи футов четырехструйным следом инверсии. И я всегда думал, что пилоты транспортных самолетов — это самые высокооплачиваемые, а это в свою очередь означает лучшие. Я бы никогда не стал утверждать, что принадлежу к числу лучших среди ныне живущих пилотов, если бы не полеты на самолетах транспортной авиакомпании. И кроме того, деньги… Вот как ложно вырисовывается ситуация, в которую попадают многие летчики.