Карающая Длань - Александр Шутрик

– Как бы меня самого не казнили за дела с сектой… – в задумчивости проговорил себе под нос паладин, устремив свой взгляд в сторону колдуна, но на его слова никто не обратил внимания.

Сегодня на улицах Гозинлора было очень людно. Герольды горланили на каждом углу.

Совсем недавно закончилась утренняя служба, и толпы народа неслись к площади Чудес, где всех ждало интересное представление – казнь язычников.

Новость о том, что скромные слуги церкви, то есть паладины и Несущие Свет, покажут простому люду, как кара Божья настигает иноверцев, разнеслась мгновенно. Ведь последний раз что-то подобное проводилось еще во времена инквизиции.

Мы с лордом шествовали в самой гуще разношерстной толпы. Приходилось в оба следить за кошельками, так как карманники не дремлют, а иногда хорошенько поработать локтям и голосовым связкам, чтоб не быть затоптанными.

– Нам долго еще? – поинтересовался я у рыцаря, так как из-за плотности толпы совсем ничего нельзя было разглядеть, разве что окна на вторых и третьих этажах домов, а паладин все-таки на целую голову выше меня.

– Почти пришли, – успокоил меня воин и пихнул локтем уж очень ретивого соседа, пытавшегося забраться на головы другим.

Вокруг стоял такой гул, что приходилось иногда кричать, чтоб мой спутник смог разобрать слова, а потом и в свою очередь напрягать слух. Последний раз такой шум-гам я помню, когда дома весь клан собрался на попойку в честь какого-то праздника, – глотки у родственничков голосистые.

Мы действительно вскоре оказались в конечной точке нашего недолгого путешествия. Да и особого труда это не составило – текущая толпа сама вынесла нас на площадь Чудес, где когда-то одному из святых (не помню имени) явился сам Господь.

Когда живая волна немного приостановилась, паладин велел мне следовать за ним и стал пробираться к середине площади, откуда, стоя на высоком эшафоте, раздирал голосовые связки глашатай, перечисляя злодеяния, совершенные пленниками. Сказать по правде, мы не должны были здесь быть. Лорд Рагден, который и привел в столицу пленников, один из личных врагов лорда Хелинга. Не знаю, что они там не поделили, но лишний раз встречаться со своим недоброжелателем паладин не хотел, однако после рассказа о моем сне он вмиг стал серьезным, кивнул и сказал, что мы все-таки пойдем.

Добраться в первые ряды зевак оказалось делом нелегким. Возбужденный народ плевать хотел на всех и вся, и мало кто обращал внимание на того, кто именно пытается пройти вперед. Тут же начинали сыпать проклятиями и пускать в ход кулаки, яро отстаивая свои места. Но так и не успев начаться, драки тут же и заканчивались несколькими увесистыми зуботычинами в исполнении паладина.

Высокий эшафот, сколоченный за ночь, был опоясан кольцом городских блюстителей порядка. С алебардами в руках, стражники грозно хмурили физиономии, готовые в любой момент жестко пресечь любые массовые беспорядки, ведь на противоположной стороне размещалась королевская трибуна. Впрочем, на нее обращали гораздо меньше внимания, чем на эшафот. Да и разглядеть монарха среди его пестро наряженных приближенных было не так уж просто. Если б не трон в центре трибуны и корона на голове красивого мужчины с ухоженной черной бородой, я бы ни за что не признал среди собравшихся короля, которого видел-то второй раз.

Наше продвижение к передним рядам не осталось незамеченным, однако лорд Хелинг кивнул стражнику и украдкой показал перстень на правой руке – сжатый кулак – знак нашего ордена. Стражник кивнул и потерял к нам всякий интерес.

Из окон домов, обступивших площадь, торчали головы тех, кто не пожалел заплатить, дабы насладиться представлением с более удобного ракурса. И должен отметить, что свободным не осталось ни одно окошко.

На эшафоте тоже было тесно. Охраняли пленников, которых, кстати, насчитывалось не меньше трех десятков, паладины. Облаченные в доспехи, от коих весело отражались лучики зимнего солнца, пуская в толпы солнечных зайчиков, парни стояли с обнаженными мечами. Однако в отличие от стражников, лица элитных воинов Форинга сохраняли каменное спокойствие и решимость. Казалось, они в любой миг готовы подавить малейшие зачатки бунта, жестоко и беспощадно. Хотя, судя по склоненным лицам, поникшим плечам и кандалам на руках и ногах северян, ни о каком бунте и речи быть не могло. Возле самых разнообразных механизмов и конструкций (их было не меньше десятка, и при их виде кровь стыла в жилах) деловито крутились палачи с голыми торсами, изредка перебрасываясь короткими фразами. Их лица скрывали наброшенные на головы черные колпаки с прорезями для глаз и рта.

Я покосился на паладина, хотел спросить, но, увидев его внимательный взор, который скользил по людям, находившимся на помосте, передумал. Лорд Хелинг кого-то напряженно искал.

Долгий перечень преступлений против короны, церкви и простых людей Форинга, совершенных кровожадными язычниками, наконец-то подошел к концу. Глашатаи (их было четверо) сложили свитки в футляры на поясах и покинули плаху.

И тут же, отделившись от остальных, на краю эшафота появилась высокая фигура. Паладин был облачен в парадные доспехи с роскошными узорами на панцире. Со спины свисал слегка колыхающийся под холодным ветерком плащ алого цвета. Меч с изысканной рукоятью и черным камнем на яблоке покоился в ножнах, отделанных черным бархатом. На миг мне показалось, что в середине камня парит синеватая дымка, но стоило мне задуматься над этим, как наваждение исчезло. В отличие от других паладинов, этот воин был без шлема. Длинные светлые волосы ниспадали ниже широких плеч, а резкие черты лица, аккуратно подстриженная бородка и холодные серо-голубые глаза, привыкшие повелевать, явно свидетельствовали о его аристократизме. Стоило незнакомому мне брату ордена обвести взглядом толпу, как разговоры вокруг стихли, словно невидимый маг заставил одним разом всех онеметь. Даже на королевской трибуне прекратились смешки и разговорчики, а глаза дворян, не мигая, уставились на него.

Воин не спеша обвел взглядом всю площадь и лишь тогда заговорил:

– Прежде чем начать, я хотел бы попросить достопочтенного отца Фартея прочитать молитву! – Голос паладина оказался зычным, сильным. Таким бы отдавать приказы в гуще боя – самое то.

В королевской ложе тут же началась возня. Из небольшой группы людей, облаченных в серые рясы с вышитыми золотистыми крестиками на рукавах (единственное украшение на одеждах скромных служителей Господних), вышел невысокий сухонький старичок с отполированной до блеска плешью. Из-за морщин, избороздивших пожелтевшую кожу его лица, старичок напоминал древнее деревце, которое давно пора отправить на дрова. И хоть на вид ему можно было, не задумываясь, дать сто, а то и больше лет, двигался старичок весьма проворно.

Он поднял руки, приветствуя горожан, а те в свою очередь тотчас опустились на колени. Мы с лордом Хелингом поступили так же, и паладин шепотом успел посоветовать мне смотреть в землю и не поднимать головы, пока вновь не встанем на ноги с холодного камня, занесенного снегом.