Тайна острова Химер - Мари-Анн Ле Пезеннек

— Ты не думаешь, что говоришь, ты…

— Хватит! — прервала она его ледяным тоном. — Убирайся, Кристиан! Убирайся с острова и из моей жизни! Так будет лучше для всех.

Разочарование, потом презрение прогнали недоверчивость.

— Анна была права. Ты не лучше его. Когда я думаю о времени, которое потратил на тебя, мне становится тошно!

Звуки сирен приближались. Посланное Ангусом подкрепление было на подходе. Возбужденный беспомощностью шкипера и убийственными для него словами Мари, Лукас вложил пистолет в кобуру, не заметив, что его жена тайком сделала то же самое.

— Слышал, что тебе сказала дама, Бреа? Так что поскорее поднимай паруса, пока я тебя не арестовал за пособничество в побеге.

Кристиан поднялся и пошел, не взглянув на Мари.

Обернись он, то увидел бы, как та пятится от подходящего к ней Лукаса, и тогда, может быть, он засомневался бы в искренности сказанных ею слов.

Но он не обернулся. В этот раз он твердо решил вычеркнуть Мари из своей жизни.

Лукас посмотрел на жену, которая вела себя так, будто он собрался ее ударить, и лицо его омрачилось.

— Ты сказала, что любишь меня, но ведь ты меня боишься.

Прибытие Ангуса избавило ее от ответа. И пока Лукас описывал ему ситуацию, Мари не могла себе помешать провожать глазами мотоцикл Кристиана, направлявшегося в порт.

Сердце ее сжалось: он так и не понял, что все это было сделано, чтобы спасти его.

Броди издалека увидел приближающегося Лукаса и поспешил укрыться в своем кабинете, чтобы избежать нового потока сарказма, который наверняка выльет на него этот высокомерный полицейский за то, что он позволил убежать Эдварду.

— Не знаю, что и сказать, — жалобно лепетал он. — Когда он вышел из сор… из туалета, у него… как бы это сказать? У него голова была наоборот…

— С каким удовольствием я бы поставил наоборот твою! — гневно перебил его Ферсен.

И тут Мари стало понятно, как Райан, переставив маску с лица на затылок, смог ошеломить и скрутить Броди.

Лукас шел от кофеварки, когда услышал, как Ангус предупреждает Мари, что обеспечит ей охрану.

— Вы тоже боитесь, что я ее обижу? — сухо спросил он.

Ирландец почувствовал, что теряет самообладание.

— Побег Эдварда ставит под угрозу жизнь вашей жены, как и других членов семьи Салливан, — таким же тоном ответил он.

Лукасу не было необходимости смотреть на Мари, чтобы догадаться, что он допустил промах. Он должен был срочно исправлять положение и в дальнейшем контролировать свои слова.

— Он постарается побыстрее убраться с острова. Не думаю, что он отважится на другие убийства.

— Возможно, — согласился Ангус, — но если у меня есть сомнения, то я предпочитаю осторожность.

— Мы должны продолжать искать недостающие надгробные камни, — сменила тему Мари. — Камень Золейга, умершего в подземной тюрьме, камень Орина, отравленного, камень Сеамуса, затянутого зыбучими песками.

Украдкой взглянув на Лукаса, она как бы невзначай напомнила о бухточке Аркуэ. Там он чуть было не погиб в песках в прошлом году. Но ее муж никак не отреагировал. Было совершенно очевидно, что он совсем не помнил об этом случае, однако она почувствовала, как он насторожился.

Чтобы притушить его подозрительность, она подошла к щиту, на котором были приколоты кнопками фотографии двух надгробных камней, уже находящихся в их распоряжении, и углубилась в чтение обоих текстов, переведенных на французский.

Глаза ее округлились.

Некоторые слова вдруг показались ей ключевыми, не лишенными логики.

Схватив карандаш, она быстро обвела их, одновременно объясняя Лукасу и Ангусу действие предполагаемого кода, близкого к тому, что использовала Жорж Санд, чтобы замаскировать откровенно эротические мысли невинным на первый взгляд текстом.

Потом она повернулась к ним, глаза ее возбужденно блестели.

— В легенде об Алой Королеве говорится, что, «только собрав вместе пять ключей, можно открыть секрет». А если ключи в действительности являются отрывками посмертных закодированных посланий, открытых в каждой эпитафии?

Она вслух прочитала начало фразы, составленной из обведенных слов обеих надписей:

— В кельтской мифологии Дагда является отцом Даны. Значит, Дана, знаменитая Алая Королева, была язычницей, то есть неверной. Или неверующей.

Лукас посчитал, что его молчание может показаться подозрительным.

— Следовательно, она не посещала церковь или любое другое место для богослужения, — сказал он, явно перегнув палку.

— Верно. А единственная средневековая часовня не на острове находится в озере. Готова держать пари, что ход к сокровищам ведет из часовни.

Ангус умерил ее пыл:

— Мы ищем не клад, а преступника.

— Знаю, Ангус, но журналист вначале погрузился в озеро, а уж потом умер.

— Если твоя теория верна, нам нужно найти другие тексты, — заключил Лукас.

ПМ возвратился в поместье, вконец измотанный допросом, которому подвергли его ирландские жандармы, убежденные, что он в какой-то степени причастен к побегу Эдварда.

Факт, что именно в это время ему приспичило пойти в туалет, показался им крайне подозрительным, так что ПМ, который так и не облегчил свой мочевой пузырь, попытался помочиться прямо во время допроса, чтобы убедить их, что не лжет. Еле сдерживаясь, чтобы не взорваться в полном смысле этого слова, он заявил, что нужно быть совсем дурным, чтобы добиваться свидания с Эдвардом для организации побега.

Он тотчас пожалел о сказанном, увидев подходившую к ним девушку-дежурную. Зачем он это сказал? Почему? Она сейчас расскажет об упомянутом им надгробном камне, они свяжут его с расследованием, сокровищем, королевой…

Он едва не упал в обморок, услышав, как та говорит:

— Он только хотел сказать Эдварду Салливану, что занимается подготовкой похорон его сына.

Приободрившись, ПМ чуть было не доставил себе удовольствие одернуть девушку, опустившую половину послания. Но вовремя заткнулся.

Он уже собирался покинуть жандармерию, когда в одном из кабинетов увидел Мари, обводящую слова на эпитафиях надгробных камней. Он попробовал подойти поближе, но его заметили, и он поспешил уйти.

Битых два часа, запершись в своей комнате, он корпел над текстом.

По количеству черновиков на столе и на полу видно было, что он перебрал все возможные комбинации, чтобы найти тайный смысл слов, спрятанный в каждой эпитафии. Видно было и то, что это ему не удалось.