Сумеречный клинок - Макс Мах

— А вы красавица, — сказала Вильма, беззастенчиво рассматривая нагую Тину. — Нет, нет, милая, вам нечего опасаться, — улыбнулась она, заметив, как видно, мгновенную реакцию девушки. — И раньше, да и теперь иногда, я отдаюсь только мужчинам. Но это не значит, что я не могу оценить красоту другой женщины. Но вы, определенно, не северных кровей, моя милая. Определенно нет!

Сама Вильма, несмотря на возраст, ощущавшийся в погрузневшем теле, все еще выглядела скорее хорошо, чем наоборот. Оценить достоинства новой знакомой в полной мере Тина, естественно, не могла: она не была мужчиной, тем более зрелым мужчиной. Однако она представляла, пусть и в общих чертах, чем отличается тело молодой женщины от тела женщины в годах. Стать уходит быстрее ума, говорят в Але, и, видимо, правильно говорят, но Вильма, скорее всего, являлась всего лишь исключением из правила.

— Ну, что вы, сударыня! — возразила, Тина, пытаясь быть в своих оправданиях максимально достоверной. — Я об этом даже не подумала. Просто это так странно… Я не привыкла к комплиментам по поводу моей внешности.

— Вот как?

— Тина росла в приюте, — дипломатично объяснила Ада и погрузилась в теплую воду с головой.

— Так вы сирота? — прищурилась дама-землевладелец.

— Увы, — коротко ответила Тина и, поскольку вопрос был ей неприятен, протянула руку к серебряному кубку, приготовленному на краю бассейна.

— Здесь нечего стыдиться.

— Но и гордиться нечем! — расспространяться про то, что она наследница герцогской короны, совсем не хотелось, да и вообще, чем дальше, тем больше история, рассказанная Сандером Керстом, казалась ей не то чтобы лживой, но несколько противоречивой. Кое-где не сходились швы, если вы понимаете, о чем речь.

— Вы участвуете в коронационной гонке? — А вот это был вопрос, заданный, что называется, «прямо в лоб», без хитростей и эвфемизмов, но и голос Вильмы изменился под стать вопросу. Он стал жестким и опасным, и от него веяло холодом. У Тины даже в теплой воде, казалось, выступила «гусиная кожа».

— Что вы имеете в виду?

— Я задала вопрос!

— А вы уверены, что имеете на это право? — вмешалась в разговор вовремя вынырнувшая из-под воды Ада.

— Как знать, — усмехнулась дама-землевладелица, стирая с лица выражение хищной заинтересованности и снова возвращая себе вид беспечной любительницы пожить красиво. — Ведь вы все еще находитесь в пределах княжества Чеан, а здесь у многих имеются свои особые интересы относительно всего, что касается Империи.

— Война закончена много лет назад… — попыталась возразить Тина, вспомнившая рассказ Виктора.

— И подписан мир… — Улыбка Вильмы казалась естественной, но интонация отменяла ее смысл.

— Что вы хотите этим сказать? — Что ж, Виктор тоже намекал на некоторые особые отношения, которые возникли после войны между формально вассальным Чеаном и Империей.

— Всего лишь указать на то, что наличие влиятельного союзника никак не может помешать бедной сиротке, перевалившей через хребет Дракона — и не когда-нибудь, а в преддверии зимы, — да еще и в компании квебской баронессы и трех телохранителей, вооруженных «обожженными» мечами.

— А вы влиятельны? — спросила Ада.

— Да.

— Насколько? — уточнила Тина, на самом деле все время хотевшая спросить, что это такое — «коронационная гонка».

— Весьма, — чуть сузив свои полные холодноватой сини глаза, ответила Вильма.

— Уклончивый ответ.

— Я просто не хочу вас пугать…

6

— Ну а ежели пиво? — Ремт опять валял дурака, но Виктора это нисколько не раздражало. Скорее наоборот, ведь мастер Сюртук становился маршалом де Бройхом только тогда, когда дела начинали идти хуже некуда. А нынче все обстояло более чем хорошо: разве могли они надеяться, выходя из Аля в свое долгое и опасное путешествие, что достигнут Савоя или какого-нибудь другого столь же близко расположенного к Ландскруне города за месяц до праздника Йоль? И тем не менее они здесь, и сегодня всего лишь двадцать первое полузимника, и это означает, что до столицы они доберутся не просто вовремя, а скорее всего, загодя, что есть «гутт», как говорят северянцы, а по-нашему просто «хорошо».

Виктор примерился и метнул «мяч». Полуторафунтовый бронзовый шар пролетел по пологой дуге и упал справа от «поросенка».

— Два пальца с четвертью, а? — попытался оценить расстояние между шарами Арчи Лиф — кормчий с весельной барки «Улыбка зимы».

— Палец и три четверти, — возразил Виктор.

— Мой бросок, господа! — Ремт оттеснил Виктора в сторону и поднял с земли очередной «мяч».

— Не толкайся! — Виктор покачал головой и отошел еще на шаг.

— Оп! — Ремт кинул свой шар снизу вверх навесным броском. — И ап!

«Мяч» упал сразу за «поросенком», заставив маленький — не более двух дюймов в диаметре — шар сдвинуться по направлению к игрокам.

— Пядь с четвертью! — радостно сообщил Коста Ристел с имперской галеры «Барнабас».

— Ну, и к чему было умничать? — поинтересовался Виктор. — Я только-только заработал нам очко, а ты его взял и отменил.

— Поживем — увидим, — пожал плечами Ремт. — Еще не вечер! Так что у нас с пивом, господа? Где, как и почем?

— А это смотря что вы любите, мастер Сюртук! — Коста сменил Ремта на черте и поднял с земли бронзовый шар. — Легковат… Вот то ли у нас, в Порт-Фрай! Мы, знаете ли, играем трехфунтовыми — чугун и свинец. Вот это игра так игра!

Он прицелился и кинул «мяч», на две с половиной пяди не добросив его до цели.

— Жаль! Бросок был неплох, но я неправильно оценил дистанцию, — высокий крепкого сложения мастер Ристел вздохнул с сожалением и покачал головой. — А что касается пива, так вот вам мой ответ, мастер Сюртук. Сам я люблю горькое пиво, и по мне лучше кофейного стаута,[23]что варят в «Старой корчме» у Львинового моста, нигде нет, ни выше по течению, ни ниже.

— Да ладно тебе, Коста! — Арчи Лиф был таким же высоким, как и его приятель, хотя и не таким, как Виктор. Он был худ, но жилист, и его сухое узкое тело скрывало куда большую силу, чем можно было предположить, глядя на этого немолодого кормщика.

— Минута! — Арчи поднял ладонь с «мячом» к плечу, замер на мгновение и резко толкнул тяжелый шар.

— Недурно, — констатировал Виктор.

Бросок и в самом деле вышел удачный. Шар упал чуть справа и спереди от «поросенка»: два пальца — не больше.