Дивизия особого назначения. Пограничники бывшими не бывают! - Фарход Хабибов

А из вас и других здравомыслящих германцев будет создана армия настоящих немцев, которые будут воевать за свободу Германии от гитлеро-геббельсовского отродья. Чтобы немцы жили просто для своих детей, а не для бредовых идей. Ну и в конце своей речи хочу сказать немного об истории: в Средние века Ливонский орден пытался завоевать Древнюю Русь, результат отрицательный, поражение в конце концов привело к исчезновению ордена. Чуть позже на Русь пришел Чингисхан, и за ним его внук Батый, и они даже почти захватили Русь, но где теперь монголы, где потомки Чингисхана? В 1812 году, так же, как и гитлеровские войска, сюда же по этим же дорогам пришел Наполеон, победивший всех в Европе, но и Наполеон также не справился, мало того, так же как и ливонцы, монголо-татары, Наполеон растворился в истории.

У меня все, теперь с вами поговорит младший политрук Савельев, и расскажет, что же такое Советская страна и как тут, у нас, живут простые люди.

Устав от монолога, сел рядом с Шлюпке, Савельев подошел к Хельмуту, и начал рассказывать о народном хозяйстве СССР. Хельмут почти синхронно переводил, иногда справляясь о смысле непонятого у Савельева, и потом додумав, снова начинал переводить.

Шлюпке похлопал меня по плечу и говорит:

– Начштаба из тебя все-таки был никакой, товарищ Любимов, а вот комиссар неплохой. Но очень твоя манера говорить похожа на Гитлера.

– Что? – Я поперхнулся, подавившись воздухом. – Бернхардт, вы что, какой такой Гитлер.

– Так вы так же, почти в том же стиле ораторствуете, может, если бы Тельман мог говорить так же, то и Гитлера бы не было. Это не есть хула вам, а похвала. И жесты, и мимика, и даже артистичные телодвижения, подтверждающие собой свои слова. Скажем, что-то среднее между Адольфом и Троцким[199].

– Ну, тогда спасибо, нашли с кем сравнить, с врагом рода человеческого и Троцким.

– Молодой человек, да, оба эти деятеля как люди не очень хорошие, зато у обоих талант оратора, и это надо признать.

Мимо проходили два бойца, по-моему, из ЗАР, и креативный Савельев позвал их, рассказать о том, как они жили до войны. Первым оказался Свиридов из Перми, второй якут Федоров. Сперва выступил Свиридов и рассказал, как его семья жила до революции и как сейчас (до войны то есть), затем выступил Федоров и тоже рассказал о дореволюционном и современном быте якута. После этого Савельев поблагодарил бойцов, и они почапали дальше по своим делам. А Савельев умело подвел итог, типа вот как люди хорошо стали жить, несмотря на вражду соседних государств, надо и в Германии тоже устроить так же. А немцам понравилось. Они потом почти полчаса задавали вопросы Савельеву. Ток-шоу прервал помощник старшины, позвав немцев на обед, они у нас, как интуристы, питаются первыми. Новоиспеченный взводный Хельмут построил немцев и повел их строем на обед. И ничем эти немцы (внешне) не отличались от тех, кто несут смерть и горе в нашу страну, но это уже не посланники ада, а вполне себе красноармейцы германского происхождения были. Ну и я с Шлюпке и Савельевым тоже пошли обедать, на первое дали борщ, на второе перловку (вчера захватили до фигищи перлы, а то все горох да горох).

И только мы стали переходить плавно на второе, как вбежал Астемиров, что-то крича на чеченском, я вскочил и, подходя, спросил:

– В чем дело, что случилось?

– На них напали немцы, ребята окружены, просят помощи, – «понятно, на разведку, значит, напали немцы», сделал вывод я.

– Где они, сколько немцев напало, ну говори. Или просто прочти радиограмму.

«Мы окружены, ведем бой, требуется помощь, до роты немцев. Находимся в восьмом квадрате, в разрушенном дворце, ждем, боеприпасов хватит на два часа. Онищук».

– Тревога, – сказал полковник, – всех командиров в штаб. – И побежал в штаб, за ним я, Шлюпке, Савельев, Хельмут и Гогнидзе (немцы обедали с ЗАР).

Мы только расселись в штабе, как по одному стали забегать командиры.

– Товарищи командиры, срочно необходимо выручать ребят, они ведут бой в 40 километрах, на помощь идут три взвода Ахундова, все броневики и две «косилки» (вторую уже починили), все, вперед, на помощь товарищам. Комиссар идет командиром сводной группы. Ах да, теперь старший лейтенант Любимов комиссар дивизии, а начальником штаба стал Бернхардт Шлюпке, прошу любить и жаловать обоих, а при случае и жаловаться на них (скаламбурил Старыгин).

Выбегаю, на ходу проверяя оружие, патроны, гранаты, Маша бежит выдавать горючее и патроны про запас. Прошло не более пятнадцати минут, и уже колонна в составе ганомага, трех грузовиков, двух «косилок» и пяти броневиков уходит на максимальной скорости. Водители ведут свои дормезы[200], не разбирая дороги и не сберегая технику, товарищи погибают, надо выручать, скорость максимальная, под 50 км/ч. Весь транспорт в тактических знаках какой-то немецкой дивизии, и все, кто видны, в форме Вермахта. Это маскировка, для стороннего наблюдателя – вонючие оккупанты, которые куда-то спешат, по своим оккупантьячьим делам.

Осталось километр-два, слышны выстрелы, но, видимо, бой идет позиционный и потому выстрелы экономные, вот бухают карабины, бабахают гранаты, и короткими очередями шпарят «МП-40» (МП38), «ППШ» и «МГ-34» и даже бухают люгеры-парабелы. У дороги стоят немецкие грузовики, останавливаемся и с ходу расстреливаем какую-то кучку немцев, тусовавшихся у грузовиков (нашли время для тусняка, декаденты хреновы). Затем даю приказ покинуть машины, все спрыгивают с машин. И без построения, ведомые своими отделенными, бегом двигаются вперед бойцы, к видневшемуся меж деревьев дворцу, поливая огнем подозрительные места, прикрываясь бортами БА. «Косилки» и пулеметы броневиков безнаказанно поливают все, что попадает в поле зрения, десяток бойцов остались ждать-охранять грузовики (и наши и не наши).

Гитлеровцы, окружившие группу Онищука, не понимают, в чем дело, воспользовавшись этим, наши бойцы отстреливают полтора десятка ошеломленных врагов. С криками «Шайзе!» и «Русише швайне!» немцы начинают стрелять и в нас. Но бойцы ДОН-16, прикрываясь деревьями вокруг дворца (вообще-то развалин дворца), окружают немцев. Выучка. Опыт.

Онищуковцы усиливают огонь, им теперь патроны беречь не надо, помощь пришла. Фашисты взяты в стальную вилку и обреченно отстреливаются, сучары, терять им точно теперь нечего (даже чести, откуда у фашиста честь). Тем более разведчикам, особенно с окон второго этажа хорошо видно, где немцы пытаются отбиться от атаки пришедших на подмогу ДОНцев, и они своевременно отстреливают фашистню, не давая поднять головы. Броневики потихоньку продвигаются вперед. Янушевский (сибирский поляк) ловит в прицел гауптмана, командующего немцами, клакс, бабах, гауптман уже никем не командует (просто тупо валяется в лесу, причем навечно), в ответ следует длинная очередь из «МГ-34», черт… Збигнев падает. Бухает выстрел броневика, пулеметный расчет рванул на небеса (осколочно-фугасная фигня из броневика, это не халам-балам), сквозь заросли с другой стороны подползает третий броневик и кладет еще один осколочно-фугасный подарунок[201]в скопление немцев. Стальная вилка, в которую попали немцы, превращается в какую-то титановую, что ли, и не вилку, и даже не вилы, а скорей в грабли.