Вела Сезон 1 - Ши Лян Хуанг

— Вас поняла, — сказала Асала. — Отряд обороны, приготовиться к старту по моему приказу.

Гоночный дарт Асалы не оснастили для командования в космосе. Нико помогли «Гале» склепать систему распознавания «свой-чужой», чтобы минимизировать огонь по своим, но они предупреждали, что система ненадежна. Асала двояко относилась к помощи от Нико, хотя к их умению приручать технику претензий быть не могло. А еще система «свой-чужой» была привязана к сенсорной системе корабля, чтобы она постоянно видела…

Черт.

Экран показал ближайшие силы лагеря и Гань-Дэ — последние располагались на геосинхронной орбите, вечно скаля зубы в сторону лагеря. И если верить сенсорам, эти орбитальные платформы только что выпустили флот из дронов. Сам лагерь был ограничен в маневрах — по крайней мере, пока не будет разобран, что с точки зрения логистики бессмысленно, пока не прибудет Узочи, чтобы оснастить все отдельные части генераторами кротовых нор.

А значит, Асале и эскадрилье защитников оставалось только охранять лагерь.

Беда в том, что дроны координировались между собой, работали на алгоритмах возникающего поведения и потому действовали, как стаи птиц — или рой насекомых. А Асала с пилотами — всего лишь люди. Безо всяких преимуществ сверхразума.

Конечно, это означало, что и недостатков сверхразума у них не было.

Асала переключила канал, чтобы обратиться ко всему отряду сразу.

— Говорит командир Асала… — Почему бы и не сжиться с непрошеным званием. — …я обращаюсь к отряду обороны лагеря «Гала».

Черт, теперь от нее еще и речь потребуется? Она всегда ненавидела речи. Ей претила сама мысль об этом. Жаль, Нико не могли ей ничего написать.

— Скажите, кто из вас помнит «Песнь о женщине, что принесла возлюбленному звезды?»

Это была старая песня, любимая многими на Гипатии; ее вариации были в ходу и на Эратосе, и на Самосе. Однажды Асале даже довелось видеть сценическую версию на Хорезми, хоть ее и переврали до неузнаваемости. (В оригинале не было никаких хищных саблезубых кошек, тем более говорящих в рифму.) Проще было бы открытым текстом объяснить пилотам, что от них требуется, но она помнила о предостережении Нико: ганьдэский компьютерный интеллект или его хозяева могут взломать код и подслушать. Она сомневалась, что ИИ дронов смогут разгадать стихотворные метафоры из культур, которые их программисты ненавидели. Да и сами ганьдэсцы, учитывая их презрение к обитателям Внешних планет, могли не сразу считать отсылку.

Асала задержала дыхание, ожидая, что кто-нибудь — кто угодно — ответит. Дроны продолжали ускоряться в сторону лагеря.

Тишина прервалась.

— К-командир Асала, — раздался в рации мужской голос. — Это Пилот Три, — Они договорились пользоваться цифровыми обозначениями — «мы считаем своих мертвецов», не могла не подумать Асала и изобразила обережный жест, чтобы не сглазить говорившего. — Если вы про то, как героиня приносит звезды в руках…

Она раскрыла рот, чтобы отрезать: «Все, дальше ни слова», — но поразилась, когда пилот замолчал сам, без предупреждения о том, что их может слышать враг. Он только напел главные строфы — грубовато, но похоже. Асала знала слова, сопровождавшие музыку. Давным-давно их вместе с ней пела Дайо.

«Поймай мне руками звезды, — сказала царица пауков, —

И ты отведаешь мои медовые поцелуи, понесешь с собой мою улыбку, словно самоцвет».

И Джибриль проглотила отчаяние, словно темное вино, и сказала, что все будет исполнено;

В песне Джибриль вернулась с паутиной, поблескивающей от росы, в которой отражались последние блики рассвета. И царица пауков приняла паутину, была ею коронована, после чего подкинула упрямой, стойкой Джибриль новое испытание.

— Не понимаю, при чем тут это, — продолжал пилот ворчливо.

«Все ограничено своей сутью — и поэтому всех можно перехитрить», — такова была мораль. Он поймет, когда придет время.

— Командир, — произнес другой голос: интерфейс рации сообщил, что это Пилот Пятнадцать. — Детские песенки и сказки про любовь — это, конечно, очень хорошо, но как…

— Вы здесь потому, что сами доверили мне защиту лагеря, — сказала Асала. Не дала Пятнадцатому договорить. Время у них было на исходе. — Вот и доверяйте. Мы приблизимся к орбитальным платформам. Все те трюки, которым вы научились, доставляя контрабанду на «Галу», — пора пустить их в дело.

— Вас понял, — сказал один из пилотов, и к нему присоединились остальные.

Пока что все неплохо. Остальное зависит от Нико.

***

За свою жизнь генерал Кинриг насмотрелась на войны. Но у нее не было опыта в орбитальных сражениях, чего она никогда не скрывала. Обычно в ответ на это люди поднимали брови и что-нибудь недоверчиво бормотали, но Кинриг говорила честно.

Битва — это сражение против вражеских сил, где требуется толика дисциплины и лидерских навыков. А охота — другое дело: во время охоты хоботковые кабаны, конечно, будут отбиваться, но это не битва. Там ты стреляешь в животное, пусть и хитроумное, а не сталкиваешься с мыслящим врагом.

Беженцы, которые колотились об оборону Гань-Дэ, скорее напоминали рой светляковой саранчи или стаю сероптиц, чем разумных существ. Доказательством служили контрмеры, которые так легко им противодействовали. Хоть ганьдэские дроны и роботы-охотники внушительны, человеческим разумом они не обладали. И все же их хватало, чтобы отстреливать отчаявшихся беженцев, пытавшихся найти приют на Гань-Дэ, — как бы им ни втолковывали, что им тут не рады.

Но в этот раз все было иначе.

В этот раз Кинриг вышла на настоящую битву в космосе. Не на охоту. И битва, и охота могут кончиться бойней. Разница в том, как к этому придешь.

Кинриг сама поднялась в небо на крейсере «Шип» — одном из элитных боевых кораблей Гань-Дэ, предназначенных для человеческого экипажа. На «Шипе» находились ПВО и ракеты, рельсотроны и мины — как иначе, — но поистине опасным его делала орда из дронов, которых он мог выпустить в любую минуту. Дронов, знавших только хладнокровную охоту, способных на маневры, невозможные для пилотов-людей из-за перегрузок.

Кинриг самолично наблюдала за операцией на мостике. Она потягивала горько-сладкий кордиал — роскошь, что позволяла себе в ходе войны, — пока капитан Аминта и начальник штаба, мрачные, в черной военной униформе Гань-Дэ, обсуждали формации. Консоль Кинриг показывала ход разворачивающегося сражения: группки быстро двигающихся треугольничков, светящихся желтым, — дроны и их векторы, медленные и неповоротливые красные пятнышки — враги.

Беженцы дали на удивление хороший бой. Она уже поняла, в чем их стратегия — поняла в тот же момент, как увидела их стартовые траектории. Беженцы ожидаемо пытались взломать орбитальную оборону. Это им еще не удалось, но Кинриг помнила об инцидентах во время возвращения на Гань-Дэ и о раздражающем отпрыске Экрема — Нико. Если Нико выжили, то вполне может справиться.