Тени сгущаются - Глен Кук

Он медленно пошел вперед. Отпустил вожжи – но мул последовал за ним, привлеченный высокой травой. Шед осторожно, останавливаясь через каждые несколько шагов, подобрался к черной глыбе. Ничего не происходило. Он обошел глыбу кругом.

Форма здания стала более очевидной. Вскоре здесь вырастет точно такая же крепость, что стояла над Арчой, только ворота у нее будут выходить в другую сторону – на юг. Туда, к небольшой пока что дыре, вела хорошо утоптанная тропинка. Еще одно подтверждение правильности его подозрений.

Откуда взялись здесь черные твари? Значит ли это, что они наводняют мир повсюду, скрываясь под сенью ночи и показываясь лишь тем, кто вступает с ними в сделку?

На обратном пути Шед обо что-то споткнулся.

Кости. Человеческие кости. Целый скелет – череп, руки, ноги, только части грудной клетки не хватает. А на костях – истлевшие лохмотья одежды, в которой он видел Ворона сотни раз. Шед опустился на колени.

– Ворон! Я ненавидел тебя. Но я и любил тебя тоже. Ты был самым худшим злодеем на свете. И самым лучшим другом в моей жизни. Ты заставил меня почувствовать себя человеком.

На глаза его навернулись слезы. Шед порылся в воспоминаниях детства и в конце концов выудил оттуда заупокойную молитву. Он запел ее хриплым голосом, не привыкшим выводить мелодии.

Трава еле слышно зашелестела – и на плечо кабатчика легла рука.

– Каштан Шед! – произнес чей-то голос.

Шед взвизгнул и схватился за поясной нож.

После посещения Воронова корабля я провел беспокойную ночь. Ночь с видениями. Или привидениями, если угодно. Проснувшись, я не стал никого обременять рассказами о своих кошмарах – ребятам и без того хватало страхов и забот.

Она явилась ко мне во сне, чего не делала давным-давно, со времен нашего бесславного отступления, когда повстанцы чуть было не взяли Чары. Она явилась в золотистом сиянии, которое могло быть и явью, поскольку озарило всю комнату и пятерых моих спящих товарищей. А я лежал, пытаясь унять сердцебиение, и пялился на него, не веря собственным глазам. Но соседи по комнате не проснулись, и позже я уже не был уверен, что это мне не приснилось. Хотя визиты Госпожи всегда происходили где-то между сном и явью.

– Почему ты покинул меня, лекарь? Разве я плохо с тобой обращалась?

Смущенный, сконфуженный, я прохрипел:

– Нам ничего другого не оставалось – или побег, или смерть. Мы не сбежали бы, будь у нас выбор. Мы служили тебе верой и правдой, преодолевая такие трудности и опасности, каких не сыщешь за всю историю Отряда. Мы без жалоб шли ради тебя на край земли. И когда мы пришли в город Арчу и потеряли пол-отряда при штурме замка, то узнали, что в награду за это нас хотят уничтожить.

Ее дивное лицо появилось в золотистом облачке. Дивное лицо, омраченное печалью.

– Против вас строили козни Шепот и Перо. Сводили какие-то личные счеты. Но Перо погибла, а Шепот я призвала к порядку. И я в любом случае никогда не допустила бы такого преступления. Вы были моей отборной частью. Я ни за что не позволила бы Взятым уничтожить вас. Вернитесь ко мне!

– Поздно, Госпожа. Жребий брошен. Мы потеряли слишком многих друзей. Мы постарели и потеряли боевой настрой. У нас осталось единственное желание: уйти на юг, отогреться на солнышке и обо всем забыть.

– Вернитесь! Еще так много надо сделать! Вы мой отборный отряд. Я вознагражу вас неслыханно щедро, как никогда и нигде не награждали солдат.

Я не мог уловить ни намека на фальшь. Но разве это имело значение? Госпожа стара и мудра. Она обвела вокруг пальца собственного мужа, перехитрить которого куда труднее, чем меня.

– Слишком поздно, Госпожа.

– Вернись, лекарь. Хотя бы ты один. Мне нужно твое перо.

Я и сам не пойму, зачем я сказал то, что сказал. Это было не очень умно, если она и впрямь была настроена по отношению к нам хоть чуточку снисходительно, если действительно не собиралась ринуться за нами в погоню.

– Мы окажем тебе еще одну услугу, Госпожа. Потому что мы постарели, и устали, и не хотим больше воевать. Мы не выступим против тебя. Если ты оставишь нас в покое.

Золотистое сияние излучало грусть.

– Мне жаль. Искренне жаль. Ты был одним из моих любимцев. Мушкой-однодневкой, вызвавшей мой интерес. Нет, лекарь. Это невозможно. Ты не сможешь остаться в стороне. Ты никогда не мог. Ты будешь со мной – или против меня. Третьего не дано.

Тут золотое облачко растаяло, и я уснул глубоким сном – если вообще просыпался.

Пробудился я отдохнувшим, но встревоженным, и не сразу вспомнил о сновидении. Но скоро оно всплыло в памяти. Я быстро оделся и побежал к Лейтенанту.

– Нам надо спешить, Лейтенант! Она победила и собирается за нами в погоню.

Он удивленно уставился на меня. Я рассказал ему о ночном видении. Он недоверчиво качал головой до тех пор, пока я не рассказал ему, что Госпожа проделывала такие фокусы и раньше, во время долгих отступлений и стычек, которые привели в конце концов главные силы повстанцев к самым воротам Чар. Лейтенант не хотел мне верить, но не верить не смел.

– Тогда иди и разыщи Азу, – сказал он. – Мы с Леденцом сегодня ночью пойдем на тот корабль. А ты, Костоправ, передай остальным: мы отчаливаем через четыре дня, найдете вы Ворона или нет.

Я начал возражать. Самое главное для нас было найти Душечку. Она была нашей последней надеждой.

– Почему через четыре дня? – спросил я наконец.

– Мы добрались сюда из Арчи за четыре дня. При попутном ветре, хорошей погоде и так далее. Если Госпожа тронулась в путь сразу, как только ты отверг ее предложение, она не появится здесь быстрее. Поэтому я даю тебе эти четыре дня. А потом мы уходим в море. Даже если придется пробиваться силой.

– Ладно. – Мне это было не по душе, но решения принимал Лейтенант. Мы сами его избрали. – Ведьмак, найди Шишку. Мы идем на поиски Азы.

Ведьмак вылетел как ошпаренный. Через несколько минут он приволок Шишку. Тот недовольно бурчал, что ему не дали позавтракать и поспать положенные восемь часов.

– Заткнись, Шиш! Жареный петух уже клюнул нас в задницу. – Я объяснил, в чем дело, хотя мог и просто приказать. – Захвати что-нибудь с собой, проглотишь на бегу. Мы должны найти Азу.

Ведьмак, Шишка, Одноглазый и я рванули на улицу. Как всегда, на нас во все глаза глядели утренние торговцы – не столько потому, что мы прибыли из Арчи, сколько потому, что Одноглазый был им в диковинку. В Медополе никогда не видели чернокожих. А большинство населения о них и не слыхало.

Шишка повел нас по извилистым улочкам.

– Я думаю, он прячется в той же дыре, где и раньше. Район этот ему знаком. К тому же он не больно сообразительный и поэтому не сбежит из города, прослышав о вашем приезде. Наверняка решит отсидеться, пока мы не смотаемся. Он же понимает, что нам тут оставаться нельзя.