Страстный. Плохой. Опасный - Линетт Тиган

когда смиришься. Я могу исполнить любую мечту и расцеловывать эти соблазнительные ноги, — он поглаживает мою коленку. — В ответ я хочу только взаимности и твоей горячей симпатии. Это очень выгодная сделка.

— Проблема в том, Макс, что даже наши отношения ты считаешь очередной сделкой, — я скидываю его руку с ноги. — Достаточно с меня. Ты испортил мою жизнь, наслаждайся тем, как я ползаю в грязи. Ты же этого хотел — мести? У тебя все вышло на высшем уровне, — пытаюсь встать, но руки мужчины превращаются в раскаленное железо.

— Что это? — спрашивает совсем не по теме разговора… И поднимает очки, присматриваясь к аксессуару. Я в этот момент бледную. — Ты что, решила подставить меня? — бесновато рычит, снимая маленькую камеру, которую невозможно было заметить, если бы очки остались на мне. Максим бросает под свои ноги очки и топчется по ним кроссовком. — Какая же ты дрянь!

Я, настолько не ожидавшая скорого разоблачения, широко округлила глаза, не в силах найти быстрый выход из такого ошеломляющего положения.

— Ярослава, уходи от него! Немедленно! — кричит брат в подслушку, из-за чего я содрогаюсь.

Начинаю извиваться, пытаться вырваться и отстраниться от Гордеева, в которого вселился сам дьявол. Когда он встает, намертво держит меня под локоть. Внимательно обводит взглядом парк, и развернув меня к себе лицом, водит руками по всему моему телу.

— Пусти! — восклицаю я, когда Гордеев дергает мой подбородок, обнаруживая просушку в ухе за распущенными волосами. Вытягивает ее, швыряет в сторону. — Я начну кричать, все обратят на нас внимание! — говорю громко, пытаясь привлечь внимание людей. К моей неудачи сидят все довольно далеко.

— Разве ты еще не поняла, что мне плевать? — Гордеев берется за мою рубашку и дергает так, что все пуговицы отлетают в разные стороны. Перед Максимом я оказываюсь в прозрачном кружевном бра, прикрываясь руками.

Он цепко находит взглядом камеру на джинсах, срывая ее, обыскивает карман и достав другую камеру, отбрасывая находку на зеленый газон. Максим с раздражением смотрит на мою сумку, швырнув ее в урну.

Такое в мои планы никак не входило!

— Зря ты это сделала, — он смотрит на меня таким взглядом, которым хищное животное целится на свою жертву.

Когда я оказываюсь на его плече, хочу закричать, просить о помощи визгом и дать всем отдыхающим людям понять, что я сопротивляюсь и хочу сбежать от этого монстра…

— Начнешь голосить, и я с удовольствием всажу пулю в твоего брата, — Максим говорит это не как угрозу, а как факт, который он с большим желанием подтвердит, если его подтолкнуть к грани.

Узнав этого человека, я не смею идти наперекор.

Максим несет меня к машине, грубо запихивает на заднее сидение и садится сам, давая распоряжение Игнату отправляться во Владимир. Пока я, напуганная и немного потерянная от резкой смены обстановки жмусь в угол, держась как можно дальше от Максима, он бесстрастно говорит по телефону с несколькими людьми и поддерживает переписку.

Он понял, что я создала настоящие проблемы. Гордеев наговорил очень многое, как и сам Игнат. Если сложить один большой пазл, выходит та еще жуткая картина. Но это не отменяет того факта, что я в полной заднице и меня снова беспрепятственно похищают.

— Звони своему брату, — Максим протягивает телефон, на который я смотрю округлившимися глазами, отрицательно покачав головой.

Ни за что! Не для того мы провернули все это дело, чтобы очередной раз уничтожить улики. Даже и не подумаю идти на поводу Гордеева, пусть теперь разгребается со всем тем дерьмом, что совсем скоро вылезет наружу.

В этот раз мерзкий тиран не останется безнаказанным.

— Последний раз, Ярослава — звони или пожалеешь.

Он всегда берет то, что хочет, и не зависимо от моих стараний, сделает мне больно в любом случае.

— Подавись им! — вскидываю рукой и удачно выбиваю телефон, который шумно падает.

Он взглянул так, словно в эту секунду неторопливо и мучительно меня разделывал на сотни крохотных кусочков. Я отворачиваюсь, и без того боясь его ярости. Одновременно со всем сумбуром чувств и эмоций, четко понимаю, что нельзя быть рядом с ним слабой, иначе дорога мне обеспечена только в деревянный гроб.

Во что бы то ни стало, найду новый способ сбежать до того, как он меня собственноручно задушит.

— Останови машину, — приказывает Максим, и машина плавно тормозит, прижимаясь к обочине. — Вы двое, пройдитесь, — мужчины спереди беспрекословно подчиняются своему Господину.

Здесь вокруг тихая местность. Рядом с дорогой лесная чаща, и мне совсем не нравится, что Максим остановил машину сразу после моего отказа звонить брату. Он долго смотрит на меня, пристально изучая, будто хочет сделать мне трепанацию и забраться в мои мозги, чтобы узнать, о чем я думаю.

Опускает взгляд на мою рваную рубашку, которая откровенно разошлась по сторонам, обнажая грудь и живот. Его взгляд, переполненный жгучей ярости, начинает опасно сиять от сексуального наваждения.

Когда он хватает меня за волосы на затылке, я жутко дрожу, предчувствуя, как Максим выместит на мне свою злость.

Гордеев жестко принуждает приблизиться к нему и взглянуть в его глаза, в которых нет жалости. Я почти ощущаю, как он прикасается к моим губам, но вместо насильственного поцелуя, кривит губы в злой ухмылке.

— Я займусь твоим поведением. Через несколько недель выбью из тебя всю эту дерзость и гордыню самым прямым способом. А сейчас… Отсосешь мне, чтобы я забыл о твоей очередной выходке. Станешь противиться — пущу в твои изобретательные мозги свинцовую пулю, — удерживая меня за волосы одной рукой, второй он расстегивает ремень и джинсы, приспуская их вместе с трусами.

По коже прошелся холодок.

— Хочешь сразу жестче? — спрашивает он, когда я не осмеливаюсь дотронуться до его призывно подрагивающему члену.

Гордеев ненормальный психопат!

Мне одновременно и страшно быть рядом с ним, отчего хочется подчиниться, и до того мерзко, что все во мне горит от сопротивления. Я оказываюсь в затруднительном положении, когда Максим тянет руку к переднему сидению, ближе к двери и вытаскивает откуда-то пистолет с металлическим переливом.

— Возьмешь в рот член или ствол? — интересуется мужчина, и вздрогнув, когда Максим снимает предохранитель, прикрываю глаза, судорожно кивая.

Не могу поверить, что он заставляет меня это делать таким образом.

Отвратительно.

Склоняюсь к члену, дрожащими холодными руками обхватывая его, услышав, как громко выдохнул Гордеев, в мгновение расслабляясь. Во мне нет страсти или вожделения к этому мужчине, поэтому совсем скоро он снова раздражается, когда я делаю все через силу, не скрывая этого унизительного для него факта.

— Активнее. Глубже. Мягче, — он контролирует процесс, когда моя техника становится не более, чем машинальная из-за принуждения