Человек-эхо - Сэм Холланд

деле? Или просто ждал своего часа, пока Джесс не осознает свою ошибку?

Нав бросает на него гневный взгляд:

— Ты ей не пара! И она знает это.

— Может, это и так, дорогой доктор. Но трахается-то она со мной.

Гриффин намеренно употребляет это слово. Ему очень хочется подраться. Он хочет, чтобы Нав ударил его, причинил немного заслуженной боли. Видит, как на лице Нава мелькает гнев, понимает, что наконец достал его, и уже напрягается, но Нав разворачивается на каблуках и быстро уходит, больше не проронив ни слова.

— Кто это был?

Рядом с ним стоит Кара.

— Не волнуйся, он не имеет отношения к делу, — бормочет Гриффин. — А ты сегодня молодцом! — добавляет он, постаравшись вложить в свой голос побольше позитива.

— Ну что ж, посмотрим. Будем надеяться, что наш человек здесь все-таки появился.

Отвернувшись от него, она уходит к машине. Гриффин следует за ней. На ходу смотрит на рецепт у себя в руке, потом сминает его в комок. Чувствует, как начинают дрожать руки, как по всему телу пробегает озноб. Он знает, что скоро начнется ломка, а спина будет буквально разламываться от боли. И понятия не имеет, что со всем этим делать.

Глава 58

Они правы. Да, он здесь, наблюдает за происходящим. Он успешно смешался с толпой, затерялся среди этих черных костюмов и потемневших от горя лиц. Заставил себя напустить на лицо безрадостное выражение. Уголки рта опущены, голова клонится к траве под ногами. В какой-то момент даже ухитрился выдавить слезу — и очень этим горд. Он давно уже обучился копировать эмоции, изображать чувства других людей — необходимое зло, позволяющее оставаться незамеченным в монотонной сутолоке серых будней.

Мужчина, стоящий перед собравшимися, начинает плакать, плечи его вздрагивают. Отец Либби — припоминает он в тот момент, когда представляли родственников. Интересно, в каком виде был бы сейчас папаша, думает он, если б знал, как именно умерла его дочь. Если б видел, какой страх промелькнул на лице Либби, когда он сунул ей под нос пистолет. Он позволил ей тогда отбежать на несколько шагов, прежде чем открыть огонь, ощутив упоительный зуд в паху, когда первая пуля разорвала ее плоть и она упала на землю, беспомощно загребая руками грязь в эти последние секунды отчаяния.

А потом он сидел в машине и мастурбировал, припоминая подробности ее смерти.

Ему было девять лет, когда он впервые осознал, что им движет. Он уже не раз видел эрекцию у своего отца и дяди. Видел выражение экстаза у них на лицах, испытав на собственном хрупком тельце, от чего именно они испытывают такой кайф. И терялся в догадках: «Ну как я могу быть нормальным, если самому мне все это совсем не нравится?» Он тайком пробирался к ним в комнаты и просматривал их порнографические запасы, рискуя получить серьезную трепку, чтобы полистать страницы с голыми женщинами, голыми мужчинами, с переплетенными телами, извивающимися от удовольствия, и абсолютно ничего не чувствовал.

Но теперь он знал.

Он тогда стащил нож в кухне, прикинув его вес в руке, и на цыпочках поднялся наверх. Немного выждал в коридоре, заглядывая в открытые двери спален, расположенных бок о бок. Они спали — тяжелым пьяным сном мужчин, только что удовлетворившихся за его счет, — и он вошел в комнату дяди. Встал у изножья кровати, с ножом в руке, и впервые в жизни почувствовал, что у него встает. Дотронулся до своего пениса через грязно-голубую пижамку с динозаврами. Так вот от чего это бывает!

Первым он убил дядю. Втыкал нож ему в грудь, раз за разом; кровь забрызгала стены, покрыла его с ног до головы. Мужчина едва ли успел проснуться. Покончив с дядей, он вошел в отцовскую комнату и сделал там то же самое.

Потом наклонился и поддел двумя пальчиками обвисший пенис отца. Тремя взмахами ножа отхватил его, потратив чуть больше усилий, чем когда резал хрящеватые сырые сосиски. Бросил его на пол — и когда его отец открыл глаза, что-то неразборчиво булькая, когда грудь у того, поднявшись в последний раз, бессильно опала, он понял.

Ощущая на себе липкую горячую кровь и железистый привкус во рту, он взялся рукой за свой собственный маленький пенис. Все получилось очень быстро — эти убийства оказались куда бо́льшим, чем то, в чем он на тот момент нуждался, и через несколько быстрых движений он кончил. Серая струйка выстрелила поперек кровати, над мертвым обезображенным телом его отца.

Таким было самое начало. А вот все это? Эта «церемония»? Этот спектакль?

Нет, это не конец. Финал еще впереди — дата, которая навеки отпечаталась у него в голове и которая скоро будет отмечена кое-чем еще. Кое-чем впечатляющим. Кое-чем действительно блистательным. Тем, что будет преследовать их весь остаток жизни.

Если, конечно, они останутся в живых.

Глава 59

Это все равно что складывать пазл. Они внимательно изучают фотографии с церемонии, пытаясь опознать каждое лицо в толпе. Шентон опять трудится над шифром.

— Получается? — спрашивает у него Кара, и он, хмурясь, бормочет:

— Очень не хочется этого говорить, но уже начинаю думать, что его невозможно взломать. В конце концов, часть шифрованных посланий самого Зодиака так до сих пор и не разгадана.

Кара пристально смотрит на него. В голове у нее крутятся одни лишь матерные слова, которых она по понятным причинам не произносит.

— Насчет почерка есть что-нибудь? — спрашивает Шентон перед лицом ее молчания.

Она кивает.

— Эксперт полагает, что это левша. И достаточно ярко выраженный, если у нас появятся какие-то подозреваемые для сравнения.

— А вы знаете, что Зодиак одинаково хорошо пользовался обеими руками, как считают эксперты? — тут же говорит Шентон. — Так что никакой почерковедческий анализ может не дать результат.

Кара стискивает зубы. «Тоби пытается быть полезным, — говорит она себе. — Так что не отыгрывайся на нем за эту кошмарную ситуацию».

Отходит от Шентона, прежде чем сказать что-то, о чем позже может пожалеть, и останавливается у белой доски. Смотрит на многочисленные фото жертв — женщину, обнаруженную возле квартиры Гриффина, уже добавили к этой мрачной выставке. Доктор Росс тоже успел дать свое заключение. Причина смерти: поражение электротоком. Это, плюс сопутствующие факторы в виде истощения, обезвоживания, сексуального насилия, пыток и травм, нанесенных каким-то тупым предметом. Он предполагает, что жертву где-то удерживали помимо ее воли около недели. «Гэри Хейдник»[54], — пробормотал тогда Шентон, привязывая к этому преступлению очередного серийного убийцу.

Кара берет отчет из лаборатории, полученный этим